28 марта 2024  12:25 Добро пожаловать к нам на сайт!

Русскоязычная Вселенная выпуск № 15 июль. 2021г

Русскоязычный Израиль

 

 

Творческий тандем Марк Квит: Маргулис Аркадий, Каплан Виталий

 

Аркадий Беркович Маргулис родился в столице Украины Киеве в 1951г. С 1974 по 1988 г.г. после окончания Азербайджанского института Нефти и Химии в Баку трудился на Чернобыльской атомной электростанции. Прошёл путь от оператора до начальника смены, участник ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. В последующие годы работал главным специалистом-инспектором в Главной Государственной инспекции по надзору за ядерной безопасностью Украины. В этот же период закончил Литературные курсы в Киеве. С 2000г. проживает в Израиле, работает на американо-израильском биофармацевтическом предприятии «Омрикс». Член Международной Ассоциации Писателей и Публицистов (МАПП). В 2014г. стал победителем международного конкурса фантастики «Медный Век» с публикацией в одноимённом сборнике. В 2015г. стал победителем международного конкурса «Еврокон. Петербург фантастический» с публикацией в прозаическом сборнике. Романы, повести и рассказы Аркадия Маргулиса различных жанров опубликованы книгами «По обе стороны перевала», «Зеркало души» (сборник МАПП), «Обращение Апостола Муравьёва», «Миссия», «Трагедия Швабской фамилии», «Дилижанс для сумасшедших», «Конкиста», «Друзская сага», «Палестина. След в след с Наблюдателем», а также печатаются в периодике России, Украины, Латвии, США, Канады, Германии, Великобритании, Финляндии, Новой Зеландии.

Виталий Михайлович Каплан родился в столице Белоруссии Минскев 1969г. После окончания Минского Энерготехникума прошёл службу в армии. С 1991 г. гражданин Израиля. Живёт в г. Хайфа. Работает в одной из государственных структур. В Израиле получил два высших образования: одно по социологии и антропологии, второе по криминологии. Член Международной Ассоциации писателей и публицистов. В 2014 . вошёл в число победителей международного конкурса фантастики «Медный Век» с публикацией в одноимённом сборнике, а в 2015г. вошёл в число победителей международного конкурса «Петербург фантастический» с публикацией в сборнике «A Petro at a petra». Романы, повести и рассказы Виталия Каплана различных жанров опубликованы книгами «Обращение Апостола Муравьёва», «Миссия», «Трагедия Швабской фамилии», «Конкиста», «Друзская сага», «Палестина. След в след с Наблюдателем» а также печатаются в периодике России, Латвии, США, Канады, Германии, Великобритании.

Мальма

Я ликовал. Очумело гнал Хеншель – прочь от полицейского блокпоста. Опередив многих, кому предстояло вернуться. Навстречу по параллельной дороге в три ряда полз караван грузовиков. Местность по обе стороны трассы не позволяла развернуться. Им оставалось одно – тянуть до развязки.

Я вспоминал.

Воскресенье. В воскресенье реально всё. Всё, во что поверишь утром, очнувшись после ночного марафона по ура-патриотизму. Даже в чёртову Мальму, хлебнув приторно-сладкого дижестива! Как-будто увидеть её воочию способен только ты. Вино вслед за водкой на раз-два вышибает тоску. Тотально раздвигает сознание. Если в твой бред поверят патрульные, он станет явью.

- Послушай меня, приятель! Брось сушить мозги. Глотни красного, и всё пройдет, - бармен плеснул в бокал раньше, чем я успел согласиться или возразить, - прикинь, это «Чёрный Доктор», последний «Чёрный Доктор». Его больше нет… нигде… и уже не будет… Пей, дружище, мы закрываемся… Может быть, навеки…

Я в недоумении пошарил глазами. Никого. Выпускники института аперитива снова лопухнулись. Последнего, самого стойкого, увезла подруга, едва дослушав спич «Крым наш!». Вечер начинался сказочно, и на тебе! Такой облом!

Вести машину не трудно. Особенно домой. Особенно по Успенскому шоссе. Особенно в ливень на Рублёвку.

Извечная проблема. Не могу управлять неприметно. Затеряться в автомобильном потоке среди собратьев – прагматиков и лихачей. За перекрёстком патрульная цвета штормовой волны в Батуми пристроилась в хвост. Бешено взвыла, сетуя в матюгальник на утрату гегемонии.

Я мгновенно бросил сублимировать и протрезвел. Соскочил с шоссе на просёлочную и обратно. И снова. И ещё раз. Наконец, решив, что оторвался, сбросил скорость. Покатил спокойней, соблюдая закон ничтожного шанса. Именно в этот момент тьма извергла вспышку, предвестницу кутерьмы. Затем обогнала свет. В долю секунды сгусток чёрной энергии прошил московское небо. И с омерзительным чавканьем встретил раздутые ноздри внедорожника. Сначала взметнулся скрежет. Затем звон расколотых фар. В лунном мареве бесформенное желе педантично пожирало мой новенький БМВ. В задний бампер капотом въехал патруль, не ожидавший подвоха. Менты выскочили наружу и взяли оружие на изготовку. Но палить не стали. При виде исчезающей машины у них отвисли челюсти. Хотя потом они гнали чушь. Будто не поняли, что причиной аварии была Мальма. Никак не нарушения дорожных правил. Не вождение транспорта вдрызг пьяным.

Я стал под фонарями и подставил лицо дождю. Вода омывала уродливую картину. Вздорную, как отражения кривых зеркал. На бетоне беззвучно вскипали и лопались пузыри. Запах влажной пыли завладевал миром. Будто навсегда. В голове равнодушным неповиновением бряцала тишина. Разум силился разгадать заморочку. Сверлил подсознание. Нагнетал тоску. Она дурно пахла. И, казалось, всё сводила на нет. Не оставляя просвета. Тревога сжимала сердце мутной риторикой: «Мальма пухнет! Поглощает живое с неживым! Не прячется. Не поджидает. Не щадит. Простирается так далеко, куда не добраться…»

Менты отнеслись ко мне с сочувствием. Хотя водитель попутки вряд ли казался трезвее. И мы понеслись. В молчании на двоих. В свистопляске огней и звуков. По гиблой слизи шоссе. Уворачиваясь от столкновений. Наверное, в никуда.

***

Дожить бы до рассвета. До утренних новостей. Не уснуть, пока желудок расщепляет таблетку «Донормила».

Всякий раз после доставки груза меня донимают раздумья. О сути мироздания. Я не спешу избавиться от них.

Нынче единственное место, где можно отхватить работу за деньги – транспортное предприятие «Братья Моргенштерн». Жёсткая конкуренция. Океан кандидатов. Штрейкбрехеров – и того больше.

За мной в автопарке возле девственно старой Гатчины числится допотопный Хеншель. Но прежде, чем свидеться с ним, кромешная суета. Первым делом, поспеть на «Красную стрелу». За ночь поезд домчит из первой столицы в северную. Затем электричкой в Гатчину. На проходной стоически выдержать досмотр. Постучать ногой по копытам тяжеловоза. Следом перебраться в «Санкт-Петербург грузовой». Занять очередь. Стать под загрузку. И, наконец, заиметь честно добытый перекур. Дожидаться, когда кузов заполнится спрессованным хламом. Всего, что попало. Теперь можно отправляться к Мальме.

Вчера баннера, заслонившего горизонт, не было. Рекламщики – ушлые проныры. Церемониймейстеры параноидальных идей. Они вроде псов на пустой помойке. Сколько ни нюхай, нет запахов съестного. Добивает басенка на щите! «Здесь любят собак и лошадей». Где, чёрт побери, «здесь»? На ближайшей живодёрне? В бесхозной завалюхе бича Конозобки, кореша приблудной козы? В нашей богопослушной отчизне?

***

Полдень я встретил в кабине. Подтянул на нос маску. Порыв ветра размазал по стеклу супесь. Включил «дворники» на один оборот. До Мальмы далековато. Вряд ли копирайтер зашифровал каналью в слогане. Она непредсказуема. Может оказаться гораздо ближе. У неё всё зависит от настроения. О том напоминал плотный трафик перевозок.

Автомагистраль Санкт-Петербург – Москва. Двухсот двадцатый километр от «нулевой точки». От памятного знака на развязке КАД-Горская. Как ни крути – рановато. С крайнего, две тысячи двадцать четвёртого года, Мальма обходилась окрестными запасами. Скормили ей мусорные свалки вокруг Москвы. Затем с отдалённых мест. Меню разнообразили отходами производств и медицинских служб. Неизбежно с токсинами и вредной флорой. Ей всё шло впрок. Со временем она становилась прожорливей. Иногда, проголодавшись, угощалась грунтом. Попробуй отвадь! В отместку мерзавка расширяла владения. Оставляя за собой запустение и недостачи. Приходилось терпеть. В стране всегда чего-нибудь не хватало. Если не хлеба, то мыла или ракет.

Сухогрузы со всего мира швартуются в портах Калининграда, Архангельска, Таганрога. Ещё бы, стратегическая халява. Под шумок сплавляют негодное. Даже контейнеры со смертельным дерьмом. Вместо могильников – всеядной Мальме. Кто не рад дармовщине! Беспрерывность потока – залог взаимопонимания.

Мальма безропотно сносит казнь. Пулемётные очереди. Артиллерийские и ракетные удары. Атаки биохимическим или радиоактивным боеприпасом. Одного не терпит – бескормицы. За пару дней, пока не наладили питание, она нешуточно преуспела. Окоротила Рублёвку. Перевалила за МКАД. Не брезгуя человечинкой, подзакусила оплаканной насухо столицей. Живи мудрецы древности сегодня, высекли бы её огненными розгами. Навсегда покончив с исчадием ада. Современные чародеи обмельчали. Сподобились грозить термоядерными тумаками. Кому? Мальме? Не смешите клоуна! Она всосёт термояд вместе с барьерным магнитным полем.

Отзвуком давно не ремонтированного шоссе звякнул стакан с кофейным напитком. Взглянув на него, на время отвлёкся от размышлений о лошадях и собаках. Пустая посуда – всеобщая проблема. Не лично моя. Кто поверит, что нищий, перебивавшийся случайными заработками, отхватит высокооплачиваемую синекуру!

Глазеть на стакан, когда скорость едва превышает сороковник, дело смурное. Три ряда самосвалов. Изредка вперемешку с маломощными моторами. Тут же стелют четвёртую полосу. Трудностей прибавляется. В основном, полиции. И СЗМ – Службе Защиты Мальмы. Оказывается, у обжоры есть привилегии. Даже дорогие адвокаты для их охраны.

Яблоко, извлечённое на свет Божий из термопакета, приятно охладило губы. Можно врубить кондиционер, но как знать, когда случится пробка. Солярка нынче ценой в жизнь. На заправках засада. Заедешь – гарантия поломать график. Тогда премии – кирдык!

Слева надсадно пыхтел скоморошный ЗИЛ. Чёрный выхлоп и реклама тату-салона. Как эпитафия потугам уцелеть – «Больно, дорого, навсегда». До маразма доводит людей предвкушение наживы. Моё лицо многократно отбилось в тонировке окон. В никелированных обводах. Я подмигнул. Сам себе. Показал отражениям поднятый кверху большой палец. Стекло поползло вниз, открывая физиономию пилота. Активиста с кумулятивным акцентом. Похоже, переквалифицировался из управдомов в трансгендеры. Нафабренные губы, наклеенные ресницы. И на десерт кепи-самовяз. Этот не шарахнется покормить Мальму! Я отвернулся. Кожей ощутил липкий взгляд. Демонстративно принялся изучать цветной задок КрАЗа.

Тявкнула сирена. Я глянул вправо. Что толку таращиться на дорогу, застряв в пробке. Но сначала допил кофе. Чуток смазки для ощущения момента. Порожний стакан – чем не начало разговора. Соседом оказался Форд с наклейками СЗМ. Трёхсотсильный минивэн сам по себе на зависть. Бородатый качок за рулём. При делах. В униформе. Маска свисала с уха на тесьме. Он с сожалением покивал мне. Словно колеблясь, стоит ли снизойти. Затем изрёк с нейтральным акцентом:

- Кажись, пробка…

Отвечать я не спешил. Безнадёга, видно, надолго. Завяжи разговор – не отделаться.

- Так и есть, - подтвердил я.

- Капацканель Фердинанд, - протянул он руку в латексе бирюзовой масти, - ближневосточный департамент…

Честно сказать, я не разобрался – где фамилия, где имя. Машины стояли почти вплотную. Бородач ждал, выложив свою черпалку из водительского окна. Пришлось спешиться. Пожать правительственную длань. Он поощрительно улыбался. Но лучше бы стащил перчатку.

- Хочешь, открою карты? Поделюсь, отчего подскочил грузопоток? – таинственно проговорил Капацканель, прищурив глаз и благоприятно оценив жертву, - только… между нами.

- Могила… - серьёзно поклялся я.

- Левая фракция учёных в Службе считает, что Мальма скоро разродится. Или отпочкуется вторая прорва. Двух обжор нам не одолеть! Кормов не хватит. Мир накроется шкуркой арктической лисицы… Понимаешь? Таким белым в пух и прах песцом…

Как говорят монголы, «В пустыне о бабах, с бабами о пустыне».

- Не следует курице зачинать ребёнка от страуса, - наобум заявил я, подумав о путях отступления, - что ещё хорошего, светлого, радостного? Надеюсь, у подопечной испортится аппетит. Настоящая прорва... Чёрная дыра. Если не хуже… Вроде саранчи. Или ненасытной орды толстосумов. Они, кажется, решили, что поимели весь мир. Пустое, это не навсегда. Рано или поздно порадуемся их реинкарнации в попрошаек.

Его глаза выпучились. В них закувыркалась оторопь.

- Ты в своём уме? - спросил он подозрительно, будто поперхнулся, - прикуси язык… об этом кругом шепчутся, но только по углам…

Он хотел продолжить, но не успел. Его ряд тронулся. Позади в унисон засигналили. Пришлось спешно бежать за руль. Проехал ровно сто сорок восемь метров со скоростью три километра в час. Слава Челюскинцам!

Древний ЗИЛ отстал. В мою салонную параболу на присоске заглядывал домострой. Благонравие без признака национальной болезни. Какой-то пятерик лет тому я страдал этим недугом. В последнюю диспансеризацию доктор Маковейчев, стоя в окружении студентов над койкой моего синюшного сопалатника, обобщил симптоматику. Лаконично, но сочно. Как присуще русским врачам с почти еврейской фамилией:

- И снова, как видите, к основной патологии присоединился мутант… Высочайшая вирулентность. Но решительно не пандемия… У пациента раз в полгода запой. В день первый он уважает всех подряд. Во второй рубит правду-матку с именами, событиями и датами. На третий у него зашкаливает давление. Разражается рвота. Усиливается понос. Потом в течение недели ему стыдно за причинённые неприятности близким. Это как раз время для домочадцев… просить что-нибудь починить. Куда ему деваться? Надо! Стало быть, выживет! Как пить дать!

- Точно. Всё по науке. Классическая мотивация трудотерапии, - заключил староста группы.

Студенты гуськом последовали за доктором. А я… Я ещё долго беззвучно плакал, уткнувшись небритым рылом в окаменелость подушки. Никому не известно, во что всё выльется! Гусеницы танка никогда не станут бабочками. Но водитель в состоянии изменить направление движения. И тогда кто-то другой окочурится первым!

Воспоминания возвращали меня в эпоху, когда появилась Мальма. Крупная, инертная, но юная и любознательная, она всегда была голодна. Если накормили вовремя – нет проблем. Аппетит зависел от настроения. Выкрутасы экономики, эпидемии, выборы и войны её не занимали. Зато снос заброшенной церквушки вызывал всплеск эмоций. Она кидалась пожирать пространство. Со всем содержимым. Всё подряд.

Слева от меня фыркал ухоженный МБ. Мерседес Бенц. Респект хозяину! Меня безучастно разглядывала спутница дальнобоя. Эстетично упитанная брюнетка. Апатично зевала. Чувствовалось, знает себе цену. Худая женщина не способна познать пещерной прелести кабинного секса. И не станет ввязываться в разборки водителей. Выдержит марку. Но если кто-то достанет – ответит по совести. Так взглянет на охальника, что слов не понадобится. Меня девушки не любят. Глянца не хватает, что ли! Стараясь привлечь внимание, я задумчиво вывел пальцем на пыльном стекле: «I love you, my dear girl». И горестно вздохнул. Сработало! Ещё как! Она подарила мне сногсшибательную улыбку. Чуть дрогнувшим краешком губ. Но в глазах всколыхнулась голубизна. Небо в царапинах инверсий. Отблески матушки-светыни. Если сократить расстояние, можно запросто засечь собственное отражение. Кто знает, как она жила до момента, когда села в кабину. Возможно, малышке досталось хорошее детство. Она слушала перед сном сказки. Рассматривала под микроскопом снежинки.

Явственно представилось, как дальнобой издали вычленяет грушевидный силуэт. Сиреневые ботфорты посреди придорожного перелеска! Притормаживает. По-ковбойски вальяжно спускается из кабины. И… становится перед ней на колени. Какая фемина устоит! Или откажется от сердечного зова! Дальше он молча, как сытый пёс, тычется носом ей в бёдра. А когда она благодарно гладит его по голове, хрипло приглашает продолжить путь вместе. В охлаждённой кондиционером кабине. Вот оно, счастье. Мужчина сразу прощает миру обиды. Женщина – ей ничего не надо. Ни игр, ни ласки. Пусть кто-нибудь всегда будет рядом. Пусть просто поговорит с ней. Тронет сокровенную струну. Самое дорогое и драгоценное – это присутствие человека. Его речи, льющиеся из глубин души. Возможно, они прикупили похрустеть чем-нибудь... Что попалось, к пиву. И за всю дорогу не проронили ни слова. Водила прикрывал глаза в мечтах о семейной прогулке. Чем не идиллия! Жена присела на лавочку в городском парке. А он умчался, смешно подбрасывая коленки. Вернулся за единый вздох с мороженым для неё и детишек. Покончив с лакомством, в забавном ретромобиле вернулись домой. Бархатисто преодолевая сопротивление, уложили малышей спать. Конечно, не забыв закрепить успех нежным дыханием в носик. Спокойного сна! Приятных сновидений! Или, может быть, водила плюнул на премию и прогрессивку. Сойдя с трассы, пригласил даму в придорожную буфетерию. Где его все знали по имени и даже по отчеству. Заказал изощрённость в уважительном блюде. Всё пополам. Утка, гора чипсов, молодой горошек, кинза веером. Отдельно прошибающая в пот приправа. И вдобавок графин чего-то, что горит поярче.

Аура, брезжившая из кабины, сражала наповал. Оправдывала пробку. Всё напоказ. Всё наружу. Как будто вокруг – никого. Вот закрылись глаза. Жаркие губы воспарили над губами водилы. Едва касаясь их, затем вонзаясь с жадностью Мальмы. Пока не закончился воздух. Улыбались, как идиоты. Мужчина погладил ей щеку, шею, затем притянул к себе. Его язык проник ей в рот. Не отрываясь, она завела руки за спину. Расстегнула набухший под блузой лифчик. Вытащила, приподняла и встряхнула, как тряпицу. Как тореро мулету перед носом разъярённого быка. Помогла расстегнуть пуговицы. Руки мужчины покрыли грудь. Она обвила его. Подарила нескончаемый поцелуй.

Я задержал дыхание. Боялся шевельнуться. Молил Мальму жевать помедленней. Я знал – малейшее продвижение вперёд возвратит мир в реальность. В серый приют. Давай, бродяга! Мечты иногда сбываются! Они о единственной. О женщине задумчивого цвета, потревоженной пронзительным вниманием! Кажется, она здесь. Ничтожно, самую малость нахмурила брови. Стала похожа на нимфу, скопившую, как минимум, два высших образования. И пять незабываемых замужеств. Каждое с благословенным бонусом – преданным ребёнком. Я не устоял. Хотел взять и окликнуть. Но левый ряд снова дёрнулся. Продвинулся несколько метров и замер. Дьявольская игра. В боковом зеркале виднелось, как плакала на обочине грузная, давно не молодая особа. Страшнее женщин могут плакать только старики. Отчаянно захотелось написать любовный роман. Но, чтобы хорошо писать, надо быть психом. А я – нормальный. Трудное пусть вершат гении. Мне бы справиться с невозможным – остаться самим собой, что бы со мной ни случилось.

Я отупело продвигался вперёд. Очень медленно. Почему-то обгоняя соседние ряды. Над кюветом мужчина в траурном смокинге торговал венки с надписью на ленте: «От скорбящих сослуживцев». Атрибуты печали сбереглись с прошлого года. Флагманы похоронного бизнеса ожидали небывалый прирост смертности.

Миновали три четверти часа. Я вышел размять ноги. Меня поддержали водители ближайших авто. Возобладала теория вегетативного размножения. Седоусый армянин с жёлтыми от никотина пальцами, был похож на почившего актёра. Которого, вроде, звали Джигарханян. Расщедрился, угощал Честерфилдом с аристократической окаёмкой. Когда все задымили, завёл давнюю песню. О высохшем Аральском море. О профсоюзах. О трафике, подскочившем на четверть. О хлипких прибавках к зарплате. «Джигарханян» вещал лозунгами. Мы – экспромтом и комплиментами. Соглашались, но ставить подписи под петицией, возникшей в его руках, не торопились. В ход пошли бутерброды. Появились циклопические термосы. К пиру присоединялись. Без приглашения. Кто хотел.

Испытав дискомфорт от вторжения в личное пространство, я предпочёл вернуться в кабину. Откинул кресло. Прикрыл глаза. Приспустил маску и оглушительно чихнул. На весь мир! Делать подобное с открытыми глазами невозможно. Проверял не раз. Сразу захотелось домой. Как я устал от дорог! От бесконечных поездок. От говорливых попутчиков. От их комедий и драм. Человек обязан находиться там, куда ведут мысли. Я старался как можно правдивей представить родные чертоги. Справедливо полагая, что изворотливая мысль, по сути, магия. Но, открыв глаза, обнаружил, что солнце опустилось за пробку. Врут братки-философы! Врут бессовестно, жестоко и безбожно.

Снова вылез и, встав на кабину, осмотрел округу. Подо мной внизу виднелись домики, деревья и пруд. По берегу шли рыбаки. Злые усталые дядьки. И я задумался. Как научить рыбу не попадаться на крючок.

Пришёл в себя от бешенного рёва движков. От нервических сигналов. Вскочил в кабину. Ряды слева и справа двигались с невиданной для трёхсоткилометровой отметки скоростью. Двадцать километров в час! Я выжал сцепление. Показал фигу прильнувшему ко мне сзади Уралу. Похожему на прижимальщика в метро. Рванул вперёд. Странное дело, стрелка спидометра подпрыгнула до пятидесяти. Тяжеловозы не в состоянии разгружаться так быстро. И Мальма не склонна поглощать тонны дерьма в единицу времени. Неужели, впрямь разродилась… Прости меня, Господи!

Где-то впереди исступлённо залаяла сирена. Наверняка, Капацканелю приспичило пустить Форд на обгон. Ускоренное движение продолжалось около часа. Затем постепенно стихло. Освоило темп несущейся в гору черепахи. Вселенная съёжилась до автомобильной кабины.

Далее началось невообразимое. К владениям Мальмы оставалось менее двадцати километров. Тут-то я и разглядел причину внезапного спурта. Источником служил полицейский кордон. Блокпост в каких-то ста метрах. Я мог поклясться, что вижу его здесь впервые. Патруль занимался тем, что разворачивал грузовики на параллельную трассу. Не зря любое отклонение от нормы служит трамплином более вескому нарушению. Человек обязан объяснить себе неестественность событий. Или сойдёт с ума. Отыскав ответ, я успокоился. Что может быть проще! Не иначе, на отрезке между блокпостом и Мальмой произошла авария. Вот и пускают движение по альтернативному пути. Машина Службы Защиты обиженно накренилась над кюветом. Потерянный Капацканель, поймав мой взгляд, сиротски развёл руки. Поравнявшись с ним и с хмурым полицейским, я поинтересовался – как можно равнодушнее:

- Авария, офицер, или, не приведи, Господи, война? Челюскинский мост не разбомбили?

- Разворачивайся, умник… Мне не до шуток… Она свихнулась и улетела...

- Кто, она? - опешил я, глуша двигатель. Руки дрожали, сердце колотилось от прилива нежности. Как жить в ожидании чуда! Его может и не произойти!

- Кто, кто… Моя покойная бабушка! Вернулась с того света… Погостила и смылась. Недогадливый ты, водила… Мальма! Мальма улетела! И кажется, навсегда… Что скажешь? Можешь ущипнуть себя за ляжку для верности…

- Дай вам Бог хорошей невесты, - пожелал я патрульному, стараясь запомнить его облик. Во всех исторических подробностях. И двусмысленно подмигнул Капацканелю. Как в это поверить! В ответ он засовестился. Приложил к уху мобильник. Обезоруживающе побагровел, прежде чем ответить. Забормотал в трубку чувствительно:

- Несомненно… Так и есть… господин полковник. Точно, исчезла! Как будто испарилась! Вы говорите – нейтрализовала? Что нейтрализовала? Нет, не сплю... Уверен. Ничего не происходит! От слова совсем!

Я осмотрелся. Солнце почти снизошло к горизонту. И ещё слепило глаза. Но Мальма… «Она свихнулась и улетела». Что-то «нейтрализовала». Вот так – неожиданно. Я помнил, с ней всё становилось понятней. Прозрачней и чище. Даже отношения между людьми. Может быть, человечество благодаря ей стало добрее. В этом-то и загвоздка. Ведь не в связи с её исчезновением я ощутил свободу. Ворох надежд. Вроде вязанки хвороста на растопку, чтобы согреть душу. Естественно и не обидно. Тогда – почему? Обнажалась причина. Облегчение.

Надо было освободить место. Я, не заморачиваясь, повиновался жесту постового. Его светящийся жезл указал на параллельную трассу. В обратном направлении. Но не в прошлое. Именно так вершилась история. Как всегда.

Люди, которых я встречал наяву, навеки оставались в памяти. Живой иллюстрацией к прогорклой действительности. Те же, кто появлялся в моих снах, пропадали бесследно. Потому что сны редко сбываются. Или не запоминаются. Правда, потом остаётся послевкусие. Неудовлетворённость. Ожидание. Но это… Я ущипнул себя повыше колена… Мальма! Чёрный доктор Мальма! Она в прошлом! Можно догадываться или выискивать, откуда и как она появилась. Почему и куда исчезла. Или – кто её прародители! Но это после. Сейчас пора сорвать маску. Замусоленное наследие. Теперь – надо. Всем. Чтобы радоваться жизни… Дышать. Жить спокойно. Без проблем.

До тех пор, пока не грянет новая беда.

 

 

 

Rado Laukar OÜ Solutions