Русскоязычная Вселенная 

выпуск № 18 от 15 апреля 2022 года

Русскоязычная Белоруссия

Бронислав Спринчан

Спринчан Бронислав Петрович (16 августа 1928 года, Каниж, Новомиргородский район, Кировоградской области — 8 июля 2008 года, Минск) — белорусский советский писатель. Родился в семье служащего. Окончил Кировоградский техникум сельско-хозяйственного машиностроения , затем — Литературный институт. Работал на заводе «Гомсельмаш» , в газетах «Сельмашевец» , «Советская Белоруссия», был заведующим отделом поэзии в журнале «Нёман». Первые стихи опубликованы в 1950 году в «Гомельской правде». Переведён на украинский и казахский языки. Сам переводил на русский язык стихи белорусских поэтов, в частности, М. Богдановича. Член СП СССР (1955).

Материал подготовлен Редактором Алексеем Рацевичем

СТИХИ 

На крутых изломах бытия

Огонь надежды

На Полесье мы огонь везли —
Благодатный, от Господня гроба,
В церкви, отрываясь от земли,
Шли на встречу с нами хлеборобы.
Пламенел сентябрьский небосвод
Розово, лазорево, лилово.
В сотах золотой пахучий мед
Нам дарило Буда-Кошелево.
Был благословеньем осиян
Путь к святыне, где святые мощи,—
Тут, в Корме, Кормянский Иоанн
Нам придал своей духовной мощи.
В Хойники приехали с дождем,
С опозданьем. Темень, полночь скоро…
— С вечера огонь священный ждем! —
Люди говорили без укора.
Колокол исторг тугую звень, —
В сердце боль толкнулась, как отдача,
И полесскою стеною плача
Встала карта мертвых деревень.
А потом — прекрасное виденье:
Мощный человечий монолит.
Обжигает жаждой возрожденья
Страстный вечевой глагол молитв.
Свет струили тысячи свечей,
Превращали трепетные блики
Лица прихожан в святые лики,
Угли глаз — в сияние очей.
В Турове, когда крестом своим
Осенял нас Туровский Кирила,
Чем-то вечным, вещим, дорогим
Веяло, душа светло парила.
Землепашцы близлежащих сел
Перекрыли нам дорогу в полдень,
Чтобы их лампад не обошел
Исцеляющий огонь Господень.
И врастали — из глубин веков —
В сердце мне Рубель, Ольшаны, Столин
Радужной палитрой цветников,
Благотворным звоном колоколен.
Жизнь крестьян, насыщенная крайне,
День за днем приоткрывала мне
Ранее невидимые грани.
И ночами в мягкой тишине
Мне спалось, как в молодости ранней.

Мамин крест

Тихо просветляется душа
Звонким переливом соловья.
Луговой тропинкой не спеша
На рассвете вышел в поле я.
Взгляд ласкает льна голубизна,
А к тому же новая на мне
Вышиванка белая из льна,
Вышитая красным мулине.
С молодости ранней до сих пор
Озаряет все мои лета
Красно-белый трепетный узор —
Вещие славянские цвета.
Белый в Беларуси искони —
Чистота, а красный колер — жизнь.
Как сошлись, как весело они
На рубахе праздничной слились!
Свой узор на полотне простом,
На льняном беленом полотне
Мама тонко вышила крестом
И на счастье подарила мне.
Не ужалит ни одна змея:
От вселенской нечисти храня,
На крутых изломах бытия
Осеняет мамин крест меня.

Белые мои волы

Вся моя дорога обозрима,
Проступает быль сквозь пыль и прах.
Дед волами соль возил из Крыма,
Я — пшеницу с поля на волах.
Их ни разу не стегал с оттяжкой,
Не хулы — достойны похвалы
На скирдовке и на вспашке тяжкой
Были мои белые волы.
Кряжисты, лобасты, крутороги,
Рядом не волы, а божества
Шли со мною по земной дороге
С вешней борозды до Рождества.
Я не то чтоб холил их, но корма
Не жалел, житье-бытье само
Понукало, и они покорно
Подставляли шеи под ярмо.
Мы впрягались в плуг по доброй воле,
Я и пара молодых волов.
Живописным было наше поле —
Рыж загон, а свежий пласт лилов.
И хоть был я в латаной рубашке,
Хоть скрипело старое ярмо,
С неба, что ли, на меня при вспашке
Вдохновенье падало само.
Светлые наивные мотивы
Сочинялись мною на ходу:
«Гей, волы хорошие мои вы,
Ровную гоните борозду!..»
Облики меняла нам работа,
К вечеру — с утра белым-белы —
От насыщенного пылью пота
Становились серыми волы.
На рогах играл закат багровый,
Шли волы, величие храня,
Пахнувший травою дух здоровый
Из ноздрей их овевал меня.
И теперь библейскими глазами
Глянут в душу из лиловой мглы —
И всплывают предо мною сами
Утро, поле, белые волы.

Канеж

Ты и во снах моих, как наяву,
Передо мной, село родное Канеж.
Пока дышу, пока еще живу —
Из памяти в забвение не канешь.
Легенды и преданья говорят:
Когда-то здесь в долине соловьиной
Врос крепко в землю южной Украины
С полком своим лихой гусар Хорват.
Из века в век росло мое село.
Селились в нем болгары и венгерцы,
И молдаване прирастали сердцем
К селу, что духом вольности влекло.
Тропа моя — на склоне бытия.
Не потому ли чаще стали сниться
Мать, и отец, и дедушка Илья,
И даже колыбель моя в светлице…
Ладони теплых материнских рук
И речка Высь… В ее зеркальном лоне,
Когда восход горел на небосклоне,
Себя впервые я увидел вдруг.
У батьки след раздумья на челе
Светился в дни, когда, придя с работы,
Он, вспомнив давних былей эпизоды,
Рассказывал мне о родном селе.
Приоткрывался мир моим глазам:
Батрачил дед Илья в чужих усадьбах,
Колодцы рыл и в бубен бил на свадьбах,
И нашу хату он построил сам…
Узнал я, как отец мой, страх осилив,
Под загражденье «языка» тащил.
Ему за то сам генерал Брусилов
Перед полком «Георгия» вручил.
Не потому ль Вторая мировая
Своим масштабом, мощью огневой,
В моем сознании не умирая,
Не заслоняет Первой мировой…
К тебе прильну во сне, ты вновь расскажешь,
Как вешали германцы, сея страх,
Твоих исконных пахарей, мой Канеж,
На крыльях мельниц, словно на крестах.
Их свято чтят и в праздники, и в будни,
Они навеки — в памяти сельчан.
В большой могиле братской спят и люди
С фамилией, как у меня, — Спринчан.

Олень

Светлане

След волчий на тропе оленьей.
В охоте понимая толк,
Из поколенья в поколенье
Преследует оленя волк.
Через поляны и распадки,
Испуган и легко раним,
Бежит олень во все лопатки,
И серый волк бежит за ним.
Так в постоянном напряженье
За перевалом — перевал.
Оленя в яростном движенье
Упругий ветер шлифовал.
Вот замер в тишине морозной
Так, что снегирь присел на рог.
С глубоким вздохом через ноздри
В две струйки вырвался парок.
Не Бог, а бег творил оленя,
Но видит Бог, что вышел толк.
А в том, что нет в олене лени,
Повинен все же серый волк.

* * *

Время цветенья. Теплынь на земле.
Воздух пыльцою курится.
В этой душистой желтеющей мгле
Сладостно тыкаться чуткой пчеле
Пестику в нежное рыльце.
Время цветенья — надежда земли,
В солнце — луга, огороды…
Запахом меда цветки изошли.
В клевере красном хмелеют шмели.
Радостен праздник природы.
Только мне жаль, что на светлой земле
Коротко время цветенья.
К жатве готовятся люди в селе.
В тучах закат, словно угли в золе.
Стелются длинные тени.
Чувствую: к полночи вызреет гром.
С теплого, доброго ливня,
Знаю, начнется на поле родном
С первым, играющим в каплях, лучом
Бурное время налива.
Соками нива колосья нальет,
Щедро амбары наполнит.
Время итогов черту подведет…
Все отойдет… Только солнечный мед

Нам о цветенье напомнит