Альманах

Русскоязычная Вселенная № 25 январь 2024 г.

 Русскоязычная Молдова

Денис Башкиров

 

Денис Башкиров - Поэт, прозаик. В прошлом – зоолог, специалист по опасным хищным животным. Занимался изучением и разведением персидских леопардов и редкими видами крупных хищных птиц в зоопарках и заповедниках. В последние годы работал в области биохимии и селекции растений в АН. Публикуется в газетах и журналах в разных странах мира. Автор ряда статей о соотечественниках, опубликованных на многих общественно-политических порталах СНГ и Европы. Член Союза писателей Молдовы «Нистру». Член Ассоциации русских писателей Молдовы. Лауреат независимой литературной премии «Белый Арап-2011» за рассказ «Голубые драконы понедельника» Соучредитель Международного творческого ресурса «Подлинник» www.podlinnik.org

 

СТИХИ

 

****

Человек стареет как звезда –
Изнутри незримо выгорает,
И тогда из звёздного моста
Крошечная точка выпадает,
И её заменит пустота.
Скажет кто-то – так оно бывает.

Человек сгорает каждый час,
Но не от того, что срок ухода
Предначертан был давно для нас,
Равно как разлука и погода.
Вот горел, и вдруг потом погас
Скажет кто-то – такова природа.

Человек уходит просто так.
Так звезда в бездонные глубины
Падает когда огонь иссяк,
Жизнь свою прожив до середины.
Скажет кто-то – видишь, это знак
Позвонить любимым без причины .

****

У этого чувства шея быка
и голова верблюда.
Я видел как моет руку рука,
как спит мёртвый Иуда.

А кто-то к подобному не привык
и остаётся с носом,
Лишь память сует свой длинный язык
на всю глубину вопроса.

Ты видишь как падает хрупкий снег –
он в ожидании чуда.
А время свой не остановит бег,
только вопрос — откуда?

Полый камыш козлоногий Пан
Сломал чтоб измерить бездну.
Моих ты коснулась перстами ран —
вдруг я опять воскресну?

****

Вот оно синее море. Крошечная Пальмира.
Город, как дырка в заборе. Не ж… – середина мира.
Черные точки чаек. Кораблей запятые.
Рыбьих пугливых стаек хороводы рябые.
Отголоски Колхиды. Пирс в завитушках пены.
Остов копченой сардины. Крышек пивных соверены.
Распарены, краснолобы,  за пивом (беги быстрее!..),
Загорающие пенелопы гонят своих одиссеев.
Одиссеи косматы и дики. У берега сохнет медуза.
Крик хмельной Эвридики – «Варенааая кукуруза»…
Мидии режут пятки. Туристы грызут арбузы.
Прибой уносит останки медузы и кукурузы.
К вечеру пахнет тиной. Лодки под парусами.
Художник пишет картину. Ребенок машет руками.
Смеркается. Дождь прохладный. Молний косых просветы.
Появляются аргонавты и достают пакеты.
В пакеты летят жестянки и мусор весь пляжный прочий.
Дождь отбивает склянки на языке древней ночи.
Команда бутылку водки передает друг другу.
Кронос кряхтит в повозке. Время бежит по кругу.

 

Королевы, короли…

Свежескошенной травой
Пахнет вечер. Слишком рано
Нам идти ещё домой
По волнам седым тумана.

Чистой ветреной рекой
Наша молодость разлита.
Поживем “годок-другой”.
Утекут водой сквозь сито.

А пока – весёлый свист.
Дрозд пугливый и певучий.
Жизнь как новый белый лист,
/Жизнь – простой и лёгкий случай.

И идут в вечерней мгле
Короли и королевы,
В свежескошенной траве
Словно в море каравеллы .

Им виднеется вдали
Жизнь без лжи и без обмана.
Королевы. Короли.
Покорители тумана.

Петроградка

Моя лампочка любви –
Сорок ватт, и те – с нагаром
В полусвете, в полутьме
Снова вспыхнула пожаром.

Седовласый и хромой
За окошком всхлипнул дождик,
И архангельской трубой
Кресла скрипнул подлокотник.

А когда-то полз трамвай
К Александровскому парку,
Слышен был вороний лай
За оградой зоопарка.

Тонкой ниточкой Нева
Средь деревьев вечерела,
И в моей душе любовь
Тусклой лампочкой горела

К ржавой сумрачной клети,
К странной жизни наизнанку
На зашарканном пути
В петербургской коммуналке.

И не вспомнить, не понять –
В тех годах, ушедших даром,
Как я смог не растерять
Сорок ватт, и те с нагаром?..

****

Нас учили воевать с пушкой из пластмассы,

Нас учили торговать часто мимо кассы,

Нас учили горевать – где то понарошку,

Нас учили долго ждать, стоя у окошка.

Мы пытались разжевать комья манной каши,
Не умея вырастать, становились старше.
И по серому двору мы ходили строем,
А потом по одному ждали мордобоя.

И не поняв «что? к чему?», будто птицы в клетке,
Уходили мы во тьму –  детки-малолетки.
Нас учили хоронить, и мы хоронили.
Нас учили не любить. Только мы любили.

****

А снег идёт, и спит моя печаль
У ангела в серебряных крылах,
А снег идет, морозистая хмарь
От небосвода льётся к небосводу,
И спит печаль у ангела в крылах,
Не думая про цены и погоду.

Окно открыто, и холодный свет
Окрашивает синью занавески,
И проступают на обоях фрески
И лиц былых знакомые черты,
Подумаешь –  а света тут и нет,
Точнее он – мерцанье пустоты.

Как будто нарисован ряд домов,
Аляписто раскрашенные крыши.
И тихой песни ангела не слышит
Наш городок из женщин и собак,
Забытых навсегда и беспечально.
Но им надежда замещает мрак,
И это далеко для всех не тайна.

А снег идёт не прекращаясь — вечно,
Деревья и кусты в покое строгом,
В такое время бродит по дорогам
Мой зимний ангел, потерявший кров,
И кажется ему, кто каждый встречный
Не оставляет на снегу следов.

****

Мы мыли снегом стеклотару,
Стирая этикеток слой,
Приемщик был бухой и старый.
– Вот эту, слышь, ещё помой,

Давай скорей, быстрее, малый ,
Уже прошел приемный день.
И с неба сыпалась устало
На нашу очередь метель.

А банки крякали как утки,
Звенели будто ордена,
В вечернем синем переулке
Висели матные слова.

И взрослые и помоложе,
И тот приёмщик с пьяной рожей,
Не знали истину одну:
И с нас сдерут как будто с кожей,
И с нас сотрут немного позже,
Уже ненужную страну.

****

– Не стареет он, не стареет,
Седина, смотри – да везде.
Только рыжее солнце греет
На седой своей голове.

По двору горделиво ходит –
Царь без скипетра и дворца,
Но улыбка почти не сходит
С обветренного лица.

И не веря во все приметы,
Не считая срок по годам,
В своих мыслях он вечно где-то
На дороге к другим мирам.

И живёт он как жил когда-то
Возделыватель земли.
Как мастеровой заката
И как часовой зари.

По-другому никак не может
Он прожить свой короткий век.
Сохрани его душу, Боже,
Ты же тоже был — Человек…