Русскоязычная Вселенная, выпуск № 5

Лито «МОЛОТ О.К.» (Тбилиси, Грузия)

Дмитрий ЛОСКУТОВ

Дмитрий ЛОСКУТОВ выпускник факультета физики Тбилисского Государственного Университета. Победитель конкурса «Фонда Б.Н.Ельцина» на лучший перевод с национального языка на русский язык (номинация «Молодое перо», 2008). Дипломант конкурса молодых русскоязычных литераторов Грузии (2011) в номинации «поэзия». Участник Форума молодых писателей в Липках (2010, 2011). Член редколлегии периодического издания «Лист О.К. АБГ» Ассоциации литераторов «АБГ». Публиковался в местных и российских литературных изданиях ( «Контрабанда», «Литературная газета», «Юность», »День и ночь», «Дети Ра» (переводы) и др.)Автор поэтических сборников «Ангел с бутылкой истины» ( 2006 ) и «30 лет сПУСТЯк» (2010) Стихи переведены на грузинский и шведский языки.

Материал подготовлен Михаилом Ляшенко

* * *

на завтра все расписано по строкам,

сказать вернее – все предрешено.

полны телеги рошского оброка –

есенин, сахар, солод и пшено.

костры сгорают волею саргиса.

сарматский сон угрюмый и хмельной –

я в сумраке не различаю лица

и в праздники я на передовой.

ладьи виляют по изгибам русла,

а зов славян сменяется на понт.

и смысл хромает от процента сусла

и ай да сукин сын беллерофонт.

* * *

Эх, Расея, Расея, рассей же

Мою детскую веру в тебя.

Я б послал – да надуманный леший

Испарился на сборы опят.

Я б забыл, как еще не умевший

Самовольно спускаться с горшка,

Долго спорил с сестрою, кто Вещий

И кого били подле Торжка.

Прослезился б, как паводок вешний,

Проносясь по Расее пургой,

Повстречал бы, спустившись в орешник,

И кикимору с бабой-ягой,

И себя – лет за 30, (что ж – грешен)

Потерявшего веру в тебя.

Эх, Расея, Расея, рассей же

По Земле своих русских опят…

* * *

Москва! Как много в этом... К слову,

Чужой нерусской красоты.

Мой друг гуляет по Тверскому

и пишет мне, какая ты.

На Вы? От Вас несло духами

В хрущевках, сталинках. Москва...

Ты плод искусства? ремесла?

Алтарь языческого храма,

Часовня православных стран,

Барокко в исполненье Бога,

Блицкрига цель, Спасенья план.

Москва, многообразьем слов

Я вырву из тебя Сварога

И развенчаю на Покров.

* * *

Я отвыкаю от тебя, Кура.

Мне заполняют пропуски с лихвою

4 комнаты и в них же 3 стола:

2 – для работы, 3-ий – для запоя.

И я лысею, как твоя гора

Безвольно отступает пред прогрессом –

3 ресторана, 2 парковки, кран –

Густеет арматурное полесье.

Рыбак в ботфортах, как моя душа,

На ивовый кукан насадит слезы

Твои, Кура, ты плачешь не спеша.

К другому берегу меня теченьем сносит.

Болтаюсь на поверхности, как шар,

Надутый чьим-то любящим дыханьем.

Вот только приспускают кореша,

На перекатах донкою стихаю.

А мне бы в прошлое закинуться блесной,

Цепляться за плывущий сор и рваться…

В мазаевскую лодку (сам не свой)

Уставшим от билетов наглым зайцем.

10.08.06.

Зачем я ищу твое отражение

За белыми древними буквами

«Не прислоняться»

И, не находя,

Перехожу к дверям напротив?

Приближаясь к готически-темному

Перрону «Авлабара»,

Вглядываюсь в силуэты

Возвращающихся домой,

Спешащих на банкет,

Выходящих на работу.

Но где та печаль и безразличие ко мне,

Где то натуральное одиночество

И приобретенное недоверие?

Все это осталось в прошлом.

Холодной весной.

В надушенном эйрфрешами вагоне.

Между «Потсдаммерплатц»

И шариком ручки,

Ставящим точку после даты

Десятого августа

Две тысячи шестого года.

ЕВРОПА!

да

Европа

что ж не веселиться

распластавшись на ночной загул

это в норме – это заграница

можно в боул или даже в пул

негр лиловый и седой китаец

братья в общей евроИх семье

только в евроТранспорте как заяц

проще чем с билетом ездить мне

я за мир и дружбу меж полами

но позвольте – лучше наяву

долгими хмельными вечерами

сам свои проблемы наживу

мне ваш рай залезет в кровь надолго!

каждый камень я запомню чтоб

у себя затеять перестройку

крыш

метро

вокзалов и дорог

но и вы примите наше “здрасте!”

нашу суету по пустякам

и тоску по будущему счастью

и любовь

неведомую вам...

* * *

Осень тбилисская – улиц зеленые кроны,

грязное небо роняет случайные капли,

стаи вопросов слетают с вагонов к перрону,

толпы ответов встречают любимые грабли...

Прядью – с балкона последние гроздья одессы

словно на плечи перил – расставания бремя.

Выжать любовь, затоптав ее обликом пресса –

годы, недели, минуты – расчетное время.

Бродит любовь по туману дурманящей страсти,

важности слов обгоняя друг друга – в осадок;

ржавой лопатой садовник вчерашнее счастье

с первым осенним листом – компостирует грядки.

Терпкий напиток судьба разливает в бокалы –

памяти хмель – оголенность лозы поцелуев.

Бархатный вечер вливается в полночь устало,

двери балкона захлопнула лунная буря.

Осень-похмелье ответов заученных пошлость

гасит болезненно воздухом свежего стона.

В цвет одиночества выкрасит улицы прошлость,

осень-шатенка одна на пустынном перроне...

* * *

Я выхожу на ахашенский шляхт

И тут же спотыкаюсь от волненья.

Спускаюсь в трюмы виноградных яхт,

И будто сквозь меня идет броженье.

Я пузырюсь и лопаюсь на раз

От важности купажного букета.

Мне открывает люк старик Малхаз,

И песня не испита и не спета.

Я подан – то есть подданный – к столу,

С меня стирают чоху паутины,

Снимают шапку, я струюсь по дну,

Ты пьешь меня, и мы теперь едины.

* * *

По накатанному, исписанному

Уводили слова по карнизам, но

Я цеплялся за взгляд наблюдателя –

Не подруги, но и не приятеля,

Не радетеля суть соглядатая,

Но поддакивала поддатая

Подоспевшая осень, разбросанная

По слогам, что остались прозою.

Растоптав вдрызг карнизы серебряные

Чудо-взглядами псевдопреданными,

Я сорвался. И тут все припомнилось:

Те же рельсы, наверно – к осени.