Русскоязычная Вселенная, выпуск № 5

Итоги конкурса на соискание литературной премии «Лучший автор альманаха Литературная Канада -2016»

Призер конкурса в номинации «Проза» Марк Лабок. Торонто (Канада)

Лучший автор альманаха Литературная Канада-2016

О БРАВОМ СОЛДАТЕ ЗАМОЛВИЛИ СЛОВО

или ПАРАДОКСЫ C ПАМЯТНИКАМИ ЯРОСЛАВУ ГАШЕКУ И ЕГО ШВЕЙКУ

2018 год вполне можно считать годом Ярослава Гашека

Судите сами: 30 апреля – исполнится 135 лет со дня рождения этого популярного чешского писателя-сатирика; осенью 2018 года, будет ровно 95 лет, как читатели познакомились с его бравым солдатом Швейком, которого Гашек прославил своим антивоенным произведением “Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны”, а 3 января этого года было 95 лет со дня смерти Ярослава Гашека, который умер, совсем немного не дожив до собственного 40-летия, так и не узнав, какую всемирную славу принес ему его бесмертный литературный герой Швейк. Невозможно отрицать блестящий юмор Гашека и злободневность злой и меткой военной сатиры, . высмеивающей войну. Его роман в . . равной степени и подлинная солдатская байка, наполненная абсолютно неподражаемым народным лукавством и, в то же .время, классическое произведение литературы XXвека. Основной сюжет – крах и развал Австро-Венгерской империи, одной из старейших и могущественных империй Европы.

Время действия – Первая мировая война, главный герой - солдат чешского батальона Австро-Венгерской армии Йозеф Швейк. Роман построен, как цепь приключений Швейка, в похождениях которого нет объективности исторического романа, краски чрезвычайно сгущены, но при этом перед читателем проходят почти все события времени Первой мировой войны. Сам Швейк – не только забавный маленький человечек, попавший в водоворот войны, но и национальный герой, выражающий чувства и настроения чешского народа, как протест войне. Жизненная суть бравого солдата Швейка в его отчаянном и беспощадном призыве: “Сложить оружие и задуматься...”Об исключительной популярности Гашека и его Швейка говорит сам факт перевода романа на 57 языков мира. Каждое время присваивало Гашека себе, каждая эпоха вынимала из романа определенные моменты, каждый политический режим находил в книге, что ему годилось. В самой Чехии отношение к Швейку менялось, но за пределами отечества значение Гашека оставалось неизменным – в глазах всего мира он стал выразителем неисчерпаемой любви к своему народу, к его привычкам и традициям. Во многих странах мира до настоящего времени с интересом идут драматические спектакли о похождениях Швейка, а в Чикаго, как говорит внук писателя Рихард Гашек, есть и опера про Швейка, ну, а в Берлине и Латвии о нем поставили даже рок-оперу. К 120-летию Гашека пять лет назад “Похождения Швейка” были переведены на китайский, шведский, идиш, каталонский языки, а английский перевод выдержал целых три издания. Речь Швейка – остроумна, метка, насыщенна мудростью и превосходным юмором. Недаром его афоризмы стали расхожими на нескольких десятках языков мира: – Пусть будет, как будет, потому, что как-нибудь да будет, и никогда еще не было, чтоб как-нибудь да не было! – Без жульничества нельзя. Если бы все люди заботились только о благополучии других, то обязательно передрались между собой из-за этого. – Страна находилась на грани политического, экономического и морального крахов. – Чтобы все вышло по-хорошему и никогда ничего не получилось бы!.. – Меня за идиотизм освободили от военной службы. Особой комиссией я признан идиотом. Я – официальный идиот!

Короче, Гашек прославил Швейка, а Швейк сделал Гашека всемирно известным. Пожалуй, это единственный случай в мировой литературе, когда памятник литературному герою устанавливают раньше, чем автору – его создателю!

Первый памятник Швейку открыли 12 октября 2000 года в восточно-словацком городе Гуменне на Вокзальной площади. Именно там, на одной из последних станций за линией фронта, поручик Лукаш послал Швейка “за бутылкой какого-нибудь коньяка, чтобы напиться и отдохнуть от мерзкой жизни”. Интересно, что во всех случаях, кроме одного (а в мире уже восемь памятников Швейку), их устанавливают на местах, связанных с непосредственными событиями романа. Памятник же самому Ярославу Гашеку был установлен только через пять лет на Прокоповой площади в Праге 5 октября 2005 года, в то время, как Швейку на тот срок уже поставили шесть памятников.

И еще парадокс с памятниками Швейку. Если первый, как сказано выше, был установлен в городе Гуменне, долгое время входившем в состав бывшей Чехословацкой Республики, то второй памятник бравому солдату Швейку появился 11 апреля 2003 года в Санкт-Петербурге – как первый случай в истории, когда памятник литературному герою одной страны устанавливается на территории другого иностранного государства раньше, чем на его родине.

Об истории появления памятника Швейку в Санкт-Петербурге я и хочу рассказать, так как имею к этому самое непосредственное отношение, как автор идеи и как член авторского коллектива, хотя всюду (справочники и энциклопедии Спб), почему-то, автором назван архитектор Виктор Полищук, в то время начальник Главного архитектурно-планировочного управления Санкт-Петербурга. На самом же деле, всё обстояло так: Есть в Санкт-Петербурге (а сам я из Ленинграда) спальный район – Купчино, как называют его горожане, а на самом деле – это Фрунзенский район Ст-Петербурга. Он появился на карте города в конце 60-х годов прошлого столетия. Его строили в духе типичного советского соцгорода. Даже названия улиц и проспектов, площадей и парков в районе давались по советскому шаблону (земляки меня поймут). Этому району выпало называть строящиеся улицы названиями столиц и городов социалистических государств Европы, а позднее - городов-побратимов. Называю их по порядку расположения от Витебской железной дороги до Московской, между которыми расположено Купчино: Белградская, Будапештская, Бухарестская, Софийская – в общем, понятно. В 90-е годы, когда Россия нуждалась в иностранных инвестициях, когда на отечественные проекты просто не было средств, я предложил главе района Анне Борисовне Марковой (впоследствии вице-губернатору Санкт-Петербурга), используя топонимику улиц, установить прямые связи с государствами, названия столиц которых носили улицы района, а начать предложил с Чехии, так как здание самой Администрации района находилось на Пражской ул. №46. Дальше – больше. В южной части района, возле железнодорожной платформы Купчино, улицам давали названия по именам известных деятелей братских стран – Олеко Дундича, Ярослава Гашека, Юлиуса Фучека и др. Так вот, к 120-летию Я.Гашека на Балканской площади у железнодорожной платформы “Купчино”, в створе улицы Гашека, я предложил установить памятник самому знаменитому солдату всех времен и народов – бравому Швейку. К тому же, в Купчино, как во всех новостройках, до строительства памятников дело еще не доходило. А.Б.Маркова идею поддержала, тем более, что у нее были добрые отношения с председателем Правления Союза художников СПб – скульптором А.С.Чаркиным, с которым я тоже был знаком. Но прежде, чем идти к скульптору, нужна была идея. Я поделился замыслом со своим другом и сослуживцем, архитектором Генрихом Вахой, с которым я вместе работал в Институте проектирования городов (“Ленгипрогор”). Мысль поставить памятник Швейку ему очень понравилась. Он сразу же включился в работу. Дело в том, что Генрих не только отличный рисовальщик и выдумщик, а и, как оказалось, большой почитатель художника Йожефа Лада, который иллюстрировал роман Гашека. Ваха даже коллекционировал книги с рисунками Лада, у которого только для Швейка было выполнено 540 иллюстраций. И, как Гашек со своим Лада, чьи текст с рисунками срослись намертво, так и мы с Вахой, вместе искали лучшее решение своей идеи. Наконец, все сплелось! Было решено поставить Швейка на постамент в виде пивной бочки в его полный, истинный рост – 160 см, – правой рукой отдающего честь, а в левой, за спиной, держащего пустую пивную кружку, символ любви бравого солдата к народному чешскому напитку. И все это на фоне предполагаемого пивного бара, где столики были бы в виде сдвинутых в кучки фирменных бочек. Учитывая место постановки памятника на пути транзита большого потока людей, решение нам казалось верным. Когда мы с Вахой посчитали, что предложение для работы скульптора (эскизы памятника) у нас готово, я обратился к Альберту Серафимовичу Чаркину. Как сейчас, помню нашу с ним беседу в знаменитом заведении “Щель” на Исаакиевской площади. Так называлась “элитная” рюмочная, расположенная между гостиницами “Англетер” и “Астория”. Все основные творческие союзы города (Дома архитекторов, композиторов, художников) располагались на улице Большой Морской (бывш. Герцена) рядом с Исаакиевской площадью, и эта “Щель” пользовалась популярностью в “богемных” кругах города, сколько прекрасных творческих начинаний вышло из этой “Щели”. И наша беседа с Альбертом Серафимовичем тоже прошла при полном взаимопонимании. Он принял мое предложение, тем более, что у него до этого состоялся свой разговор с А.Б.Марковой. Теперь оставалось лишь найти средства на осуществление проекта. И закрутилась вся административная машина. По поручению Анны Борисовны я отправился на Таврическую ул. №5, где в небольшом петербуржском особнячке размещалось консульство Чешской Республики. Приближался год 300-летия Ст-Петербурга, и в рамках подготовки к юбилею города (шел 2001-й год) удалось получить поддержку с чешской стороны. Консул Чешской Республики в Ст-Петербурге Драгомира Здвигалова оказалась очень приветливой и контактной собеседницей и сразу поняла степень участия Чехии в предлагаемом проекте. Госпожа Здвигалова согласилась на встречу во Фрунзенском районе с целью осмотра предлагаемого места для установки памятника Швейку. А.Б.Маркова все очень оперативно организовала и встреча состоялась вместе с найденными ею спонсорами – генеральным директором фирмы “Стройинвест” А.Ю.Мариничевым и другими. Проект согласовали в Комитете по архитектуре и строительству Ст-Петербурга и дело перешло в техническое русло. Правда, в апреле 2003 года на открытии памятника присутствовали уже другие лица – Д.Здвигалова была переведена на работу консулом Чехии в Грузию (вместо нее в Петербург прибыл новый консул А.Мургаш), администрацию Фрунзенского района возглавила М.Д.Щербакова (А.Б.Маркова стала уже вице- губернатором Санкт-Петербурга), я, к сожалению, находился в больнице, а Г.Ваху почему-то вообще не пригласили на торжественное событие. Но это уже другая история.

Павел Луспекаев – Маресьев советского кино.

17 апреля 1970 года, ровно 46 лет назад, не стало Павла Луспекаева, замечательного актера, киногероя фильма “Белое солнце пустыни”, прославившего его на всю страну. Всем запомнилась его грустная улыбка, многозначительная интонация, с кoторой он произнёс свою знаменитую фразу: “За державу обидно!” и его нестареющая песенка “Ваше благородие”. И непринуждённость, с которой он швырял в море с пришвартованного к берегу баркаса бандитов, приговаривая: “Помойтесь, ребята!”. Он запомнился в нашей памяти, как разбитной вояка, настоящий русский богатырь – таможенник Верещагин, самый известный таможенник Cоветского Союза - кумир народа и символ Таможенной службы России.
В судьбе актёра апрель оказался самым важным месяцем года. В 1927 году он родился 20 апреля в Луганске, в начале апреля 1970-го вышел его знаменитый фильм “Белое солнце пустыни”, а, не дожив трёх дней до своего 43-летия, Павел Луспекаев скончался 17-го апреля на съёмках фильма “Вся королевская рать”.
Его неожиданная смерть потрясла весь Советский Союз. У миллионов кинозрителей, ничего не знавших о здоровье артиста, не укладывалось в головах, как такой сильный, здоровый мужчина мог умереть… Скорбь была всенародной. Кроме того она случилась накануне 100-летия Ленина. Столица вместе со всей страной участвовала во всенародном праздновании, и траур никак не вписывался в график торжественных мероприятий. Организаторы похорон (студия “Ленфильм”, где Луспекаев тогда работал) не знали, где устроить гражданскую панихиду. Они перевезли Луспекаева в Ленинград и похоронили на Северном кладбище. На его могиле петербургские таможенники, которые называют Павла Луспекаева главнейшим таможенником России, поставили памятник с надписью “С поклоном от таможенников Северо-Запада”. В память о Верещагине они взяли шефство над его могилой и ежегодно приезжают туда в день своего профессионального праздника.
С 1997 года на кинофестивале стран СНГ и Балтии “Киношок” вручается специальный приз “Госпожа Удача” имени Павла Луспекаева “За мужество и достоинство в профессии”. Памятник таможеннику Верещагину установили на Украине, где Павел Луспекаев сыграл свои первые роли в Луганском русском драматическом театре.
Во Владивостоке патрульный корабль российской таможенной службы, получивший название “Павел Верещагин”, несет службу у берегов Сахалина и Курил. В подъёме флага судна приняли участие создатели фильм ”Белое солнце пустыни” и дочь Павла Луспекаева.
О его кажущейся бесконечной жизни, уместившейся всего в сорок три земных года, осталось внушительное количество легенд, рисующих беспредельно живого, не терпящего никаких условностей человека, доказавшего, что даже тяжёлый недуг, способный выбить из колеи любого, – тоже всего лишь условность, с которой не должно считаться.
В это трудно поверить, но незадолго до съёмок “Белого солнца...” Павел Борисович лишился стоп обеих ног. Ампутацией обернулась болезнь сосудов, которой он страдал с юности, с тех пор, как в годы ВОВ во время суровой военной зимы в партизанском отряде он обморозил ноги. Режиссёр Владимир Мотыль, щадя актёра, стремился свести набор движений его персонажа к минимуму, но Луспекаев не поддавался. Роль статуи противоречила его неукротимой натуре. Мотыль ему предлагал сниматься на костылях: Верещагин – бывший офицер, инвалид Первой мировой. Или таможенник, раненный контрабандистами в обе ноги.
– Давай, Володя, сперва сыграю то, что написано в сценарии, а уж потом какого-нибудь инвалида. Пусть тебя ноги мои не смущают. Я придумал сапоги с металлическими упорами внутри, - сказал Павел Борисович.
Владимир Мотыль признавался, что велел искать дублёра. Никому в голову не могло прийти, что Луспекаев всё сделает сам: и в пустыне, и на палубе корабля, когда по сюжету драка.
Во время съёмок Луспекаев, в самом деле, отбросил костыли и начал осваивать протезы. Когда боль становилась невыносимой, отходил в сторону и опускал натёртые протезами культи в таз с холодной водой либо в прохладное Каспийское море. Когда Министр культуры Екатерина Фурцева узнала об актёре-самородке, страдающем от невыносимых болей и, несмотря на это, продолжающем сниматься в кино на протезах, она распорядилась раздобыть для Луспекаева нужные лекарства за границей и протезы из Франции, назвав его “Маресьевым советского кино”.
Также оценил подвиг Луспекаева и режиссёр картины Владимир Мотыль: “Луспекаев себя не щадил. Он даже в сцене драки на баркасе работал без дублёра”. Действительно, в фильме есть лишь один трёхсекундный кадр, где его подменил каскадёр: Верещагин ногами спихивает бандитов за борт. Сапоги Верещагина показаны крупным планом. А носки сапог Луспекаева при упоре прогибались, и это было бы видно на экране. Постоянно пересиливая боль, причиняемую каждым шагом, актёр нередко преодолевал километры по зыбучим туркменским пескам, поддерживаемый заботливой женой – актрисой Инной Кирилловой.
Невероятно, что после всего этого, картину ещё пытались закрыть: власти, оказывается, были недовольны тем, что выпивоха и дебошир Верещагин, второстепенный, по сути, персонаж, любит родину не меньше, чем принципиальный и благородный Сухов...
Первый день съёмок “Белого солнца...”. Вся киногруппа собралась возле баркаса с целью совершения ритуального действа: начало съёмок каждого фильма всегда отмечается битьём бутылки шампанского. Владимир Мотыль берёт за горлышко и, словно ручную гранату, бросает бутылку о баркас. Она не разбивается! Отскакивает от борта, как от резинового, и шлёпается в песок. Вторая попытка – более яростная и тоже неудачная. Кто-то в толпе пророчит в полголоса: “одно из двух – либо картина будет дерьмо, либо – шедевр!”. Когда, после третьего броска, по ржавому борту стало стекать шампанское, Мотыль вздохнул: “Ладно, приступаем к работе, а там ... видно будет!”
Почти через тридцать пять лет “награда нашла героев”. Создателям кинофильма “Белое солнце пустыни” была присвоена Государственная премия России. Павла Луспекаева, которого многомиллионная армия зрителей приняла и полюбила ещё в 1970-ом, наградили посмертно.
И всё-таки справедливо, что Луспекаев успел пережить настоящий триумф, который обрушился на него после выхода на экраны фильма “Белое солнце пустыни”, а выражения его героя Верещагина стали крылатыми – их повторяет вся страна!
Его песенку – куплеты “Ваше благородие, госпожа Удача!” (муз. И. Шварца, слова Булата Окуджавы) до сих пор поёт весь мир, потому что в бывшем Советском Союзе, во всех республиках, Удачу, Разлуку, Чужбину и Победу, где бы они ни находились, соотечественники воспринимают по-Верещагински! И ещё потому, что, в самом деле “за державу обидно” всем!
Простой и искренний мотив песенки сохранил подлинные слова куплетов, берущих за душу исполнителей и слушателей одновременно. Кажется, поэтому на эстраде не было куплетов на эту мелодию – лучше уже не скажешь!
Павел Луспекаев и таможенник Верещагин как одно целое: на роль он был утверждён сразу, и так же сразу стало ясно, что и звать Верещагина будут не Александр, как в сценарии, а как актёра – Павел. Так уж вышло, что Верещагин стал Пашей, а Луспекаева даже друзья называли наш Верещагин!
Не поверите, его великолепную игру наблюдали и космические пришельцы: однажды, когда снималась сцена схватки Верещагина с людьми Абдуллы, средь бела дня к баркасу подлетел НЛО и долго висел над ним. Вся съёмочная группа, включая и главного оператора, словно оцепенела… какой-то особый знак!
…Луспекаев умер внезапно от разрыва сердечной аорты в номере московской гостиницы “Минск”. Произошло это во время съёмок картины “Вся королевская рать”. Главную роль, Вилли Старка, в фильме вместо него сыграл Георгий Жжёнов.
Тем временем “Белое солнце пустыни” поднялось в зенит. Голос Луспекаева пел с экрана: “Ваше благородие, госпожа удача!”. Слова из песенки «Не везет мне в смерти — повезет в любви» оказались для Павла Луспекаева пророческими: в любви ему действительно повезло, и не только в личной, но и во всенародной. Супруга Павла Луспекаева Инна Кириллова пережила мужа на 18 лет. До выхода на пенсию она работала в БДТ им. Г.А. Товстоногова. Умерла в 1988 году и похоронена рядом с мужем. Внучка Даша пошла по стопам Верещагина — она окончила Санкт-Петербургский филиал Российской государственной таможенной академии и работает таможенником в таможенной службе Пулковского аэропорта в С-Петербурге.
А увековечивание памяти Павла Луспекаева продолжается: На границе Ростовской области с Донецкой республикой установлен памятник Павлу Верещагину, изготовленный из дуба. У стен Курганской таможни установили памятник Павлу Верещагину, приурочив его открытие к 15-летию отделения. В 2011 году в Луганске установили памятник таможеннику Верещагину, выполненный из кованой меди. Его автором стал скульптор Виктор Закалюкин. .

В 2012 году Луганскому академическому областному русскому драматическому театру присвоено имя Павла Луспекаева. На здании театра установлена мемориальная доска. В её торжественном открытии принял участие народный артист России Георгий Штиль из Санкт-Петербурга, который при жизни Луспекаева играл с ним на сцене БДТ им М. Горького.
Режиссером Ольгой Дроздовой в 2005 году был снят документальный фильм о Павле Луспекаеве – «Павел Луспекаев. “Эта жестокая “госпожа удача”». Фильм рассказывает о трагической судьбе актера, знакомит со страницами его дневников.
28 февраля 2014 года в штаб-квартире Федеральной таможенной службы в Филях (Москва) состоялась торжественная церемония открытия памятника в честь таможенников России. В бронзовой композиции запечатлён образ легендарного Павла Верещагина в тот момент, когда он с маузером в руках стоит на баркасе, на котором контрабандисты приготовились вывезти за рубеж золотые и культурные ценности. На памятнике выбита знаменитая фраза: “Я мзду не беру, мне за Державу обидно!”. Высота бронзового Верещагина – 2,35 м; вес – более полутора тонн. Выполнить памятник доверили смоленским литейщикам из посёлка Катынь под руководством автора памятника – московского скульптора Екатерины Коваль.
И наконец, последняя роль Павла Луспекаева в кино, которую он сам так и не успел увидеть, состоялась в телефильме “Такая длинная, длинная дорога…”. Выход этого фильма задержали из-за цензуры – в первой его сцене герой Луспекаева пьёт пиво в Ленинграде у Таврического сада и размышляет вслух. Эту сцену с намёком на матерный юмор цензура вырезала, хотя правдивей вряд ли кто-то другой мог так “открыть душу”.
И, всё равно, фильм был запрещён. Его пустили на телеэкраны лишь в 1972 году, уже после смерти Павла Луспекаева, блестяще сыгравшего главную роль – Ивана Артамонова, человека ищущего могилу погибшего на войне сына.