28 марта 2024  14:49 Добро пожаловать к нам на сайт!
Русскоязычная Вселенная, выпуск № 5

Картинки по запросу Наши соотечественники за границей

Наши соотечественники за границей

Кто остался в союзных республиках после 1991 года, не найдя в себе ни сил, ни достаточных аргументов, чтобы переехать в Россию. К тем, кто, несмотря на свое длительное отсутствие на Родине, не оказался выключенным из российского контекста, присутствует в нем виртуально — через Интернет и публицистику — подчас беря на себя право «учить издалека», занимая позицию «пророков без Отечества», которых всегда было достаточно в русской истории.

Кто они, соотечественники за рубежом: жертвы обстоятельств, режима, истории — или перспективный геополитический капитал? Как к ним следует относиться?

И как должно вести себя по отношению к ним наше Министерство иностранных дел?

По этим вопросам мы решили представить в нашей «Русскоязычной Вселенной» две диаметрально противоположные точки зрения. Одну из них представляет известный политик ВИКТОР АЛКСНИС. Другую позицию отстаивает публицист ДМИТРИЙ МАКАРОВ.

Почему русские стремятся уехать из России? Отчего не готовы они продолжать жить на Родине, в окружении родного языка и своей культуры? Как следует относиться к таким эмигрантам?

ВИКТОР АЛКСНИС: К сожалению, эмиграция русских из России — это действительно серьезная проблема.

Связана она с тем, что люди в современной России не чувствуют никаких жизненных перспектив для себя и своих близких.

То состояние, в каком находится Россия, характеризуется словами «упадок», «разложение», «депрессия» и «деградация». Люди бегут от невыносимых условий бытия, проявляющихся сегодня во всех сферах: экономике, здравоохранении, науке.

ДМИТРИЙ МАКАРОВ: Эмигранты — это отрезанный ломоть. Уезжая из России, они становятся никем. И прежде всего у них пропадает всякое моральное право вмешиваться во внутренние российские дела, то есть учить нас жить.

Они сбежали, они бросили страну на произвол судьбы. Они отказались помогать России, строить ее, защищать ее — после всего того, что они получили от страны. Большинство из эмигрантов на халяву выучилось тут в высших учебных заведениях — но теперь они предпочитают вкладывать свои знания в чужие экономики. А ведь страна так в них нуждается!

Но, что еще хуже, — эти беглецы не способны забыть Россию.

Они лезут изо всех щелей на отечественные интернет-форумы и принимаются… Нет-нет, не ностальгировать, а лить помои на свою бывшую Родину. Казалось бы: сбежал, устроился на чужбине — так и живи себе спокойно, обойдемся без тебя! Но нет. Множество из них так и норовит еще раз измазать мою страну в дерьме.

В.А.: Чтобы помогать России, чтобы что-то строить, нужна идея, которая могла бы сплотить народ. Во все века такие идеи возникали: защита Отечества, освоение новых земель.

А сейчас и власть, и политические партии не могут предложить ясной четкой альтернативы происходящему в России. Люди не верят в будущее, не верят прежде всего власти.

Они и хотели бы помочь, но видят, что результаты их труда достаются в итоге кучке проходимцев.

Д.М.: Опять мы слышим претензии к власти. Она, видите ли, чего-то обязана предложить народу. Откуда этот патернализм? Почему бы не строить свое будущее хотя бы ради своих детей?

В.А.: Вот ради детей эмигранты и строят свое будущее — за рубежом.

Ведь если власть ничего народу не должна, то зачем она сама нужна народу?

Патернализм во многом обусловлен нашим менталитетом. Русский человек привык, увы, надеяться на Царя-Батюшку,а себя рассматривать подчас как этакого Иванушку-дурачка, сидящего на печке.

А вот ощущение, что надо жить в нашей стране, бороться за ее светлое будущее своими силами, вопреки государству, — на это, к сожалению, большинство нашего населения не способно. Но это не вина, это беда.

Русские столетиями создавали свое государство, видели в нем опору и инструмент выживания. Теперь же, столкнувшись с властью-паразитом, люди во множестве опускают руки или ищут индивидуальные пути спасения. И многих из них такие пути уводят за границу.

Самое печальное, что уезжают наиболее способные. Молодежь с мозгами — у нее нет будущего, ведь Россия превращается в придаток «Первого мира». Это самое страшное. В советский период научная интеллигенция была привилегированным сословием, имелись все возможности для ее самореализации как ученых. Сегодня максимум надежды — на место среди офисного планктона.

Д.М.: Огромное количество примеров опровергает эти слова. Тот, кто по-настоящему хочет рабоcтать, — тот работает, пробивается, находит себе точку приложения сил.

Самое смешное, что ведь на Западе, особенно сегодняшнем, пропадающем в пучине кризиса, тоже не существует тепличных условий. Там тоже нужно пробивать ся! По многим позициям именно Россия предоставляет сегодня больше возможностей для собственного дела — если, конечно, мы говорим не об открытии лавки, а о создании чего-то прорывного, невиданного.

В.А.: Да уж, очень легко создавать «что-то прорывное» — особенно когда тебе в очередной раз повысили цены на ЖКХ, а по улице чем дальше, тем сильнее промышляют целые банды. Поймите, немаловажная причина эмиграции заключается в том, что многие люди опасаются: впереди Россию ждут тяжелые кровавые потрясения.

Люди убеждены, что дальше будет только хуже. И они не желают принимать в этом участие. Они надеются пересидеть катастрофу вдали от страны. Они просто хотят спасти свои жизни.

Д.М.: Активная гражданская позиция, нечего сказать. Осталось выяснить, действительно ли государство чего-тотам должно предоставлять таким вот «элементам», которые готовы в любой момент драпануть, спасая свою шкуру?

В.А.: Все совсем иначе. Русские люди разобщены, они утратили ощущение принадлежности к великому народу. За последние годы людей научили стыдиться своей русскости. Вытравление национального самосознания из душ людей — заслуга нынешней власти, привыкшей бороться с «русским фашизмом» вместо того, чтобы улучшать жизнь людей.

В результате Россия для ее граждан становится чужой, и они все больше ощущают себя «гражданами мира». В том, что эти люди не готовы спасать государство, виновато само государство, за 20 лет отбившее у них всякую охоту вмешиваться в его судьбу.

Как нам сегодня следует относиться к соотечественникам в ближнем зарубежье? За 20 лет после гибели СССР лишь мизерное их количество переехало в Россию. Кем для нас являются 25 миллионов русских, оставшихся в республиках по периметру нашей страны?

Д.М.: Свой отказ возвращаться эти люди чаще всего объясняют тем, что им не созданы условия на новом месте. Но с какой стати создавать им за наш счет какие-топривилегии?

Послушайте, все мы помним СССР. Все жили примерно одинаково — хотя, впрочем, жизнь русского крестьянина в Смоленской области, полагаю, была потяжелее жизни советского офицера где-нибудь под Севастополем. Сегодня всем так или иначе плохо. Спрашивается, кто должен платить за то, чтобы этот бывший офицер переселился к нам сюда? Смоленский крестьянин из своих налогов должен это оплачивать? А кто ему самому поможет?

И потом — как посмотрят местные россияне на то, что рядом с их убогими жилищами государство возводит шикарные хоромы под этих вот переселенцев с бывших имперских окраин? Все это провальная затея.

В.А.: Проблем тут масса, и, действительно, все правительственные программы по переселению соотечественников в Россию окончились провалом. Миллиарды вбуханных денег ни к чему не привели. Можно было бы ожидать, что это удастся сделать в начале 90-х,когда у многих русских за пределами России были панические настроения. Но с тех пор люди уже как-тообустроились. У них семьи, работа, уклад.

Вы готовы бросить все и поехать в Тмутаракань, на голое место, безо всяких ясных перспектив?

В СССР, кстати, подобные программы работали весьма успешно — вспомним освоение Сибири, целины, Крайнего Севера. Государство гарантировало людям условия.

Уезжая на БАМ, человек знал, что он как минимум заработает себе на машину. А романтики сколько было! Это пропагандировалось, и люди реально откликались на общегосударственный порыв.

А сегодня, когда все развалено, невозможно представить, что государство станет выделять массу денег переселенцам. Так что за чувства местных жителей можно не беспокоиться: никаких «хором» для переселенцев никто не строит.

Д.М.: Вот как интересно: миллион азербайджанцев перебрался в Россию. Им никто не помогал. Как смогли? А русским подавай все готовенькое! При этом для азербайджанцев Россия — всего лишь одна из множества стран. Да, у нас тут жизнь послаще, чем в каком-нибудьауле под Баку. Но для русских-то Россия — мать! Единственное по-настоящему родное место! Но нет — они предпочитают оставаться там, под «гнетом» баев и баронов. Лишь бы отлынивать от возрождения России.

Я считаю, что никакие «русские за рубежом» — больше не русские.

Известно, что русский человек, прожив несколько лет за границей, превращается в иностранца. А уж его дети — и подавно все поголовно нерусские. Сами родители отказываются учить их родному языку. Так чего ж за них цепляться?

В.А.: Да, есть такие люди, которые поставили крест на своем происхождении и готовы превратиться в латышей-украинцев. Но все-таки подавляющее число русских в странах СНГ живут по-другому. Они пытаются сохранить себя русскими, сберечь свой язык, свою культуру.

Ну а сравнение с азербайджанцами просто некорректно. Это связано с различным менталитетом наших народов. За последние десятилетия советской власти в людях воспитывалось отношение к рынку как к второсортному занятию. Вряд ли кто-то на встречах с одноклассниками мог гордиться, что он — продавец в универмаге. А у южных народов сохранилось понятие, что рынок — основа всего. И с началом реформ русское население в союзных республиках, занимавшееся работой на заводах и в НИИ, оказалось «в пролете». У них не было социально-экономической базы для выживания — и в том числе для переселения в Россию, где тем же азербайджанцам вести свой бизнес гораздо выгоднее. А для жителей Средней Азии работа в Москве даже дворником привлекательнее, чем труд у себя дома.

Кроме того, есть ведь фактор диаспор. У русских никаких диаспор за пределами России не существует.

В моей родной Латвии, где русской была половина населения, до сих пор, через 20 лет после гибели СССР, нет единой организации соотечественников.

Какой должна быть позиция нашего МИДа в отношении соотечественников за рубежом? Должен ли он помогать им? Ведь зачастую это вынуждает идти на охлаждение отношений с властями соответствующих государств.

В.А.: Вот уже 20 лет я с глубоким негодованием наблюдаю за позицией нашего МИДа, для которого русские за границей — это сплошь «нахлебники» и «чемодан без ручки», который очень хочется бросить.

Для наших дипломатов наличие русских за пределами страны — бесконечный источник сложностей. Не будь там русских, работникам российских посольств жилось бы куда вольготнее: получай себе зарплату и живи спокойной жизнью. А тут — миллионы людей вокруг, которые испытывают притеснения со стороны правительств. За них нужно бороться, их нужно защищать, с ними приходится носиться. А это, во-первых, лень, а во-вторых — нарушает идиллию во взаимоотношениях с местными властями.

И поэтому МИД делает вид, что «русской» проблемы не существует, и старается действовать по принципу «Ребята, давайте жить дружно!» — вне зависимости от нарушений прав человека в отношении к русским. И все чаще «труд» наших консулов и дипломатов напоминает работу похоронного агентства: они «включаются» в дело лишь тогда, когда тело очередного скончавшегося за границей россиянина необходимо переправить в Россию. Только тогда их и слышно.

Для наших дипломатов наличие русских за пределами страны — бесконечный источник сложностей. Не будь там русских, работникам российских посольств жилось бы куда вольготнее: получай себе зарплату и живи спокойной жизнью.

Д.М.: Если русские в бывших союзных республиках не желают возвращаться в Россию, то чего ж их защищать? Не лучше ли дружить с правительствами — ради выгодных контрактов, ради нашей экономической экспансии?

Я часто слышу от заграничных русских — не эмигрантов, а тех, кто живет там с 1991 года, — фразы про то, что «мы не Россия». Они привыкли считать себя «Европой» — особенно жители Прибалтики.

Да, они готовы протестовать против попыток местных властей возвеличивать фашистов.

Но спроси их, желали бы они переехать к нам, ответ будет однозначным: у вас всё еще хуже! Разве это не предательство?

В.А.: Тех, кто не хочет ехать, я не считаю предателями. Действительно, в этих республиках они не ощущают себя инородцами. Это их малая родина, многие из них родились там. Они не хотят уезжать с земли, на которой похоронены их родители, родились их дети.

Казалось бы, в такой ситуации наш МИД должен проводить активную политику для интеграции этих русских в свои собственные экспансионистские планы. Чтобы можно было влиять через русских на правительства соответствующих стран.

Ведь кто бы что ни говорил, но наличие русскоязычного населения в тех же прибалтийских государствах может и должно превратиться в один из факторов геополитического влияния на эти режимы. Без русских воздействовать на эти регионы будет значительно сложнее!

Но МИД этим не занимается.

Д.М.: Русское население в странах СНГ слишком разобщено и слишком разнообразно, чтобы считать его монолитным субъектом и пытаться через него на что-товлиять. Вы же сами сказали, что нигде за пределами России нет русских диаспор (и у нас, слава Богу, их нет).

Поэтому влияние на сопредельные страны должно быть принципиально иным.

Нужно устанавливать там свои режимы — а для этого делать ставку не на русские меньшинства, а на местные национальные кадры, за которых проголосует большинство населения. Нужно плотно работать с крупным бизнесом, а он по определению интернационален: в кресле директора украинского завода может сидеть хоть русский, хоть татарин, хоть узбек — это не должно представлять для нас никакой разницы.

В конце концов, наша цель — повысить благосостояние тех русских, которые живут и хотят дальше жить в России. А не тех, кто платит налоги в бюджеты бывших союзных республик.

В.А.: Такая забота о «национальных кадрах», как правило, доходит до абсурда. Я неоднократно встречался с украинскими русскими. Они рассказывают, как Черномырдин, бывший посол России на Украине, вычеркнул из списка приглашаемых в наше посольство всех представителей прорусских организаций. Вместо них Черномырдин зазывал на приемы самых ярых украинских националистов. Это с ними-то нужно «плотно работать»?! И ведь такова была политика всего нашего МИДа, по всем направлениям вне шней политики, согласно которой работать с прорусскими силами за рубежом считалось зазорным! Да и сегодня ситуация не лучше.

Конечно, 25 миллионов русских за пределами России — это тяжелый груз для нашего внешнеполитического ведомства. Но МИД не просто не хочет ими заниматься. Он не только не создает друзей, он плодит врагов. Именно наш МИД во многом создал тот враждебный пояс вокруг России, который сегодня представляет для нас значительную угрозу.

Выводы

Несмотря на столь различные позиции оппонентов, их объединяет, на первый взгляд, неявная, но принципиальная мысль: Россия должна быть сильной и независимой. Русский народ должен вершить свою судьбу и сам строить свое государство. Увы, в этом строительстве нам вряд ли помогут сегодня наши соотечественники за рубежом — те миллионы русских, оставшихся за пределами России в момент развала СССР, и те многочисленные эмигранты, что покинули Родину ради лучшей судьбы на чужбине.

Россия вряд ли может надеяться на то, что эти миллионы будут когда-нибудь вовлечены во внутригосударственное строительство. Но что представляется гораздо более очевидным: русские за рубежом способны стать эффективным орудием нашей внешней политики — при непременном условии их организованности и сплоченности.


Rado Laukar OÜ Solutions