Всё движимо любовью: дух и плоть;
ей всё равно кто телом худ, кто сдобен,
чей ненасытен дух, а чей съедобен...
Не спрашивай, как выглядит Господь.
Никак. Он тихой музыке подобен.

Приходит срок из памяти убрать
все лишние синкопы и длинноты.
И ты откроешь нотную тетрадь,
в которой ни одной фальшивой ноты.
Там на прямых линейках от руки
начертаны скрипичный и басовый —
ключи, что отпирают все замки
на сомкнутых дверях, и все засовы.

11.12.19

***

Темнеет, и птицы уже не поют.

Зима в декабре невесома.
Бродяги, цените домашний уют,
кочевники, будьте как дома.
Для каждого хлеб и вино на столе,
и теплятся угли в камине,
и ночь, как последняя ночь на земле,

а горестей нет и в помине

***

Зима, не зима.... что-то вроде простуды

настигло траву и грибы в нашем парке.
И в домике утлом не хватит посуды —
чтоб воду собрать ставим миски и чарки,

орудуем тряпкой, спасаем журналы,
за шиворот льётся вода дождевая.
Что крыша с дырой, нам и этого мало,
ты зонтик забыл, выходя из трамвая.

И это декабрь, и пора уже вспомнить
о синих свечах и горячем глинтвейне,
чтоб памяти белые пятна заполнить:
сие Рождество нас застало на Рейне.

Четвёртая наша зима кочевая
со скарбом нехитрым, собакой и сыном,
который, как ослик упрямый, зевая,
простуду не хочет лечить аспирином.

И лёжа в тепле, побеждая хворобу
печеньем, он думает так: "Эти предки,
должно быть, совсем обезумели оба —
отправились в парк, чтобы выпить в беседке..."
(Дюссельдорф)

КАСПАР, БАЛЬТАЗАР, МЕЛЬХИОР

Каспар, Бальтазар, Мельхиор

войти не решились в притвор.
Они, беспокоясь о Сыне,
считают: их место в овине,
где ослик, соломой вчерашней шурша,
моргает на свечку, почти не дыша,
где всякого зверя живая душа
причастна к рождению чуда;
где с ангела, льва, и орла и тельца
летит в колыбель золотая пыльца -
к младенцу, хранимому дланью Отца
в обличии тайном покуда.

Не в храме земном, но у древней реки
опять собрались пастухи, рыбаки,
что знают когда им идти и куда:
им светит над миром всё та же Звезда.
И каждый по вере получит свой дар...
Каспар, Мельхиор, Бальтазар..

А два бестолковых создания

стояли под стенами здания,
приметные всем за версту -
топтались у Храма Христу.

Один, припадая на ногу,
молился вполголоса Богу,
вышагивал, как арестант.
Другой был как есть протестант.
И оба томились, как угли в печи,
у стен православного Храма в ночи
и думали каждый из них о своём:
"Зачем мы отправились к службе вдвоём..."
"И как там без нас домочадцы,
а службе никак не начаться...."

Открылись алтарные дверцы, и вот,
запели во славу и за живот
всех сущих и Духа Святого.
За грешных замолвили слово.

Читали акафисты. Вот и весь сказ.
И слёзы текли у обоих из глаз.
Они ж бестолковые были.
А может быть, свечи чадили
и свет их искрился в церковной пыли...

"Ах, Господи, ножка болит, исцели!"

ДЕКАБРЬ

Обещает подобие рая,

снеговою метёт бородой,
словно дворник, к рукам прибирая
наши слёзы и горе с бедой;
видишь, выбелил двор и дорогу,
и распутал судьбы переплёт.
Так и жизнь моя вверена Богу:
приберёт, когда время придёт,
выметая из мира, из дому,
ледяную наложит печать,
и доверит кому-то другому
жизнь земную по новой начать.