Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 11
Авторы сайта ИЗБА-ЧИТАЛЬНЯ о войне
Ольга Флярковская (Флярик)
Фляриком меня с самого детства (а мы все из него родом, как известно!..) и по сей день зовут близкие друзья. Для меня это имя – пароль вашего дружелюбия, но обращайтесь ко мне так, как вам больше нравится! "Главное, – как говорил Прокофьев, – чтобы не молчали"! По образованию и специальности я – театровед, историк зарубежного театра. По отношению к происходящему – бывшая пессимистка, по увлечениям – горячая поклонница творчества и личности Марины Ивановны Цветаевой.
Рио-Рита
Зацветает заячья капуста,
Спорит с ветром белый первоцвет.
Сил у здешних бабушек негусто,
А дедов давно на свете нет.
Нынче за раздатчицу – Танюша,
Завтра в смену – Клава-каланча.
Нынче не спеши, спокойно кушай,
Не ругнут в столовой сгоряча.
Здесь добавки – редко кто попросит,
Но мечтать над кашей здоровы
Марь Иванна, Капа, тётя Зося –
Три пансионерки, три вдовы.
Русская, хохлушка и еврейка –
Три соседки, словно до-ре-ми,
Три листа иссохших, серых шейки,
Боль войны хлебнувшие детьми.
У одной отец пропал под Клином.
У другой – закрыл бойца в обстрел.
Третий – в синем небе над Берлином
Чёрной свечкой, падая, сгорел.
В День Победы – торт, кино, тюльпаны.
На ночь – корвалол и капотен.
Слёзы хохотушки Марь Иванны...
Три кровати с тумбами у стен.
Каждый день – один огромный праздник.
Разговоры близкими полны...
– Правнук тёти Зоси – вот проказник!
– Только б им не выпало войны...
На троих у корпуса скамейка.
– Надо жить, девчата, хоть умри!
Русская, хохлушка и еврейка.
Звуки довоенной «Рио-Ри...»
Спорит с ветром белый первоцвет.
Сил у здешних бабушек негусто,
А дедов давно на свете нет.
Нынче за раздатчицу – Танюша,
Завтра в смену – Клава-каланча.
Нынче не спеши, спокойно кушай,
Не ругнут в столовой сгоряча.
Здесь добавки – редко кто попросит,
Но мечтать над кашей здоровы
Марь Иванна, Капа, тётя Зося –
Три пансионерки, три вдовы.
Русская, хохлушка и еврейка –
Три соседки, словно до-ре-ми,
Три листа иссохших, серых шейки,
Боль войны хлебнувшие детьми.
У одной отец пропал под Клином.
У другой – закрыл бойца в обстрел.
Третий – в синем небе над Берлином
Чёрной свечкой, падая, сгорел.
В День Победы – торт, кино, тюльпаны.
На ночь – корвалол и капотен.
Слёзы хохотушки Марь Иванны...
Три кровати с тумбами у стен.
Каждый день – один огромный праздник.
Разговоры близкими полны...
– Правнук тёти Зоси – вот проказник!
– Только б им не выпало войны...
На троих у корпуса скамейка.
– Надо жить, девчата, хоть умри!
Русская, хохлушка и еврейка.
Звуки довоенной «Рио-Ри...»
Ленинградка
Светлой памяти Антонины Михайловны Флярковской
Завитками позднего ампира
Стёкла разукрасила зима.
Вымершие гулкие квартиры.
Лютый холод. Утро. Голод. Тьма.
Женщина в обмотках... баба Тоня!
Ты едва бредёшь, не чуя ног,
На твоих руках уже не стонет
Крохотный двухмесячный сынок.
Ты как тень среди других страдальцев –
Еле-еле бьётся жизни нить.
Надо на Смоленском в одеяльце
Младшего в сугробе схоронить!
Скрыты звёзды напрочь туч рогожей...
Времени река не льётся вспять!
Бабушка, ах, если б было можно
Вам тепла и хлеба передать!
...путь домой лежит в январской стыни.
Ни собак. Ни галок. Ни огней...
Да вовек твоё святится имя
В беспощадной памяти моей...
Завитками позднего ампира
Стёкла разукрасила зима.
Вымершие гулкие квартиры.
Лютый холод. Утро. Голод. Тьма.
Женщина в обмотках... баба Тоня!
Ты едва бредёшь, не чуя ног,
На твоих руках уже не стонет
Крохотный двухмесячный сынок.
Ты как тень среди других страдальцев –
Еле-еле бьётся жизни нить.
Надо на Смоленском в одеяльце
Младшего в сугробе схоронить!
Скрыты звёзды напрочь туч рогожей...
Времени река не льётся вспять!
Бабушка, ах, если б было можно
Вам тепла и хлеба передать!
...путь домой лежит в январской стыни.
Ни собак. Ни галок. Ни огней...
Да вовек твоё святится имя
В беспощадной памяти моей...
Детдомовский хлеб
"Детство не часто страдает муками разлук. Только
когда-то, позже, бередит воспоминаниями."
А.Мартюков
Это детство военное
Делит койку на двух.
Это кровное, генное,
Что не высказать вслух…
В девять лет одиночество.
Серых простынь тоска.
От отца было – отчество
И вихор у виска.
А от матери – родинка
Муравьём над губой,
Обещание «Родненький,
Я приду за тобой!».
Довоенное прошлое
Унесли поезда…
Но восходит над Толшмою
Ночью та же звезда!
На картошке да в валенках –
Ничего – проживём.
Это дома ты – маленький,
Здесь – пока что чужой.
Шли казённые ходики.
Тьма. Не видно ни зги.
С чесноком бутербродики,
Чтоб спасти от цинги.
Ленинградскому мальчику
Объявили бойкот:
Обвинили запальчиво,
Что украл бутерброд.
Исхудавшим былиночкам
Было ясно до дна:
Хлеб – всем поровну, иначе
Не наступит весна.
Все ребята без жалости
В рот набрали воды,
И жила в нём до старости
Боль от этой беды.
И поклялся он истово
Над письмом от отца
Не горбушку, а истину
Отстоять до конца.
Эти нормы железные
Диктовала им жизнь,
Поднимала над бездною
И шептала: держись!
Это кровное, генное…
Так взрослела душа!
Не признаться в содеянном –
Если не совершал!
Но с открытостью чистою
Доверять и прощать,
До последнего истину,
Как отец, защищать.
Времена незабвенные…
Эти бритые лбы…
Это детство военное
На прицеле судьбы.
А.Мартюков
Это детство военное
Делит койку на двух.
Это кровное, генное,
Что не высказать вслух…
В девять лет одиночество.
Серых простынь тоска.
От отца было – отчество
И вихор у виска.
А от матери – родинка
Муравьём над губой,
Обещание «Родненький,
Я приду за тобой!».
Довоенное прошлое
Унесли поезда…
Но восходит над Толшмою
Ночью та же звезда!
На картошке да в валенках –
Ничего – проживём.
Это дома ты – маленький,
Здесь – пока что чужой.
Шли казённые ходики.
Тьма. Не видно ни зги.
С чесноком бутербродики,
Чтоб спасти от цинги.
Ленинградскому мальчику
Объявили бойкот:
Обвинили запальчиво,
Что украл бутерброд.
Исхудавшим былиночкам
Было ясно до дна:
Хлеб – всем поровну, иначе
Не наступит весна.
Все ребята без жалости
В рот набрали воды,
И жила в нём до старости
Боль от этой беды.
И поклялся он истово
Над письмом от отца
Не горбушку, а истину
Отстоять до конца.
Эти нормы железные
Диктовала им жизнь,
Поднимала над бездною
И шептала: держись!
Это кровное, генное…
Так взрослела душа!
Не признаться в содеянном –
Если не совершал!
Но с открытостью чистою
Доверять и прощать,
До последнего истину,
Как отец, защищать.
Времена незабвенные…
Эти бритые лбы…
Это детство военное
На прицеле судьбы.