Высотка

За деревней на высотке
Снайпер – не найти по звуку!
Чтоб заткнуть фашисту глотку,
Командир отдал бы руку.
И у всех ни к черту нервы -
ЗА угол не сунешь носа.
- Ну, ребятушки, кто первый? -
Режет лезвием вопроса.
- Там их двое, может, больше,
Надо гадов снять - и точка!
Кочегар вздохнул из Орши -

Видно, снова вспомнил дочку.
Кулаки сжал черноусый,
Рыжий молча горбит спину:
Он мечтал с сестрой Марусей
Прогуляться по Берлину.
У Семена - мать-старуха,
На трех братьев похоронки.
Кто полезет немцу в брюхо?
Кто останется в сторонке?
Дед Матвей кряхтит смущенно -
Ус топорщится соломой:
Сердце жжет письмо внучонка,
Написал он из детдома:
"Мы одни с тобой, дедуля.
Все, ни мамки нет, ни брата.
Пусть тебя не тронет пуля!
Возвращайся - справим хату."
Если рядом тени близких,
Так непросто быть героем...
...Было двадцать восемь в списке.
Добровольцев - только двое.
____________

Дед Матвей пилотку сдвинул
Крякнул как-то виновато:
"Не по мне за ваши спины
Прятаться. Пойду, ребята!
Внук в Уфе один остался,
Нету никого у Вити.
Я вернуться обещался.
Кто жив будет - напишите."
Рыжий ком сглотнул тревожно,
Прикурил от тонкой спички:
"Видно, не последний все же
Буду я у медсестрички.
Если, братцы, не вернусь я,
Если я сегодня сгину,
Привезите кто-то бусы -
От меня ей из Берлина."

...Поднимались всем составом
На проклятую высотку.
Был туман, что лег на травы,
Из надежд последних соткан.
Кровью пролитою осень
В шапках кленов расплескалась.
В списке было двадцать восемь.
В жизни - двое лишь осталось.

Без вести пропавшим

Памяти Галашева Петра Ивановича, брата моей бабушки, без вести пропавшего

на Великой Отечественной войне.

След его до сих пор не можем отыскать в архивах.

Землю ночь укутала туманом.
Снова стонет старая кровать:
Бредит мать - ей снятся рвы и раны:
- Где ты? Где теперь тебя искать?

Здесь, в глуши, в тиши еще слышнее
Лязг войны, свист пуль и гул дорог.
Голова от думы тяжелеет:
- Как же так случилось-то, сынок?

Может быть, снарядом разорвало?
Может быть, засыпало землей?
А потом, с надеждою, устало
Шепчет:
- Может, все-таки, живой?

Может, перепутали, а, может,
В госпиталь без памяти попал?...
...Будет жечь всю жизнь, всю жизнь тревожить:
- Как же это - без вести пропал?!

Крестоносцы

Чудится среди домов бетонных
Псов господних бешеная пляска:
Для корон не писаны законы –
Бей во имя божье без опаски!

«Выявим врагов народа вместе» -
Стал сосед строкой в расстрельном списке,
Он за роскошь совести и чести
Жизнью заплатил — своей и близких.

Если цель оправдывает средства,
Значит, всё на свете стало просто –
Чей-то сын швырнёт чужое детство
В крематорий страшный холокоста.

...Кажется, спокойней в мире стало,
И уже начерчены границы,
Но порой взмахнёт крылом устало
Над планетой призрак странной птицы,

Разбудившей рёв авианосцев,
И тогда боюсь в толпе узнать я
Белые отметки крестоносцев,
Чёрных свастик страшные распятья.

Он ходил вот этою дорожкою
По мосту, по краешку полей,
Он сидел с весёлою гармошкою
Под окном прабабушки моей

И не знал, что скоро всё изменится -
Опустеют все дома вокруг,
На войне - в кровавой страшной мельнице -
Пропадут и брат, и лучший друг.

...Он вернётся сам, звеня медалями,
Летом сорок пятого домой:
С постаревшим взглядом, дважды раненый
И неузнаваемо седой.

День Победы

Я возьму с собой гвоздики красные,
Ленточку от ордена Победы, -
Мы сегодня всей семьею празднуем
Праздник, нам подаренный прадедом.

Солнце ярко светит - утро славное!
А в Москве войска идут парадом.
Ветераны в этот праздник главные,
На груди у них блестят награды.

И война - казалось бы, далекая -
В этот день как будто снова близко:
Непривычно тихая и строгая,
Молча постою у обелиска,

У огня бушующего вечного,
Что зажжен в честь всех героев павших.
Бабушкина рана не залечена:
Прадед в списках без вести пропавших...

Ветеранам с теплотой сердечною
Подарю гвоздичек ярких пламя -
Словно часть огня большого вечного -
Нашу благодарность, нашу память.

Парад Победы

Вышло Солнце, туч прогнало тень –

Вспыхнули гвоздики красным светом.

Мы встречаем в этот майский день

Очень важный праздник - День Победы.

Деды встали с правнуками в строй,

Чтобы снова вспомнить всех героев.

Справились мы с этою войной

Всем народом, всей большой страною.

Дневник Тани Савичевой

Девять строчек спокойных похожи на крик:

«Преступлениям нет оправданий!»

Молчаливый свидетель – блокадный дневник –

Рассказал нам о девочке Тане.

Если стали потери привычны, как ночь,

Если голод страшнее снарядов,

И семью не спасти, и живым не помочь,

Записать даты страшные надо.

Карандашные строчки – осколок войны.

Смотрит боль с пожелтевшей страницы.

Мы беречь эту книжку как память должны,

Чтоб беда не смогла повториться.

Блокадный хлеб

На город врагом наступала зима,
И сыпались с неба снаряды,
Стучали и холод, и голод в дома,
Но город держался в блокаду.

Он жил и работал в метели тревог,
Но были уверены люди:
Сегодня в ладони есть хлеба кусок,
А, значит, и жизнь завтра будет.