Давно окопы заросли,

Рубцами затянулись раны,

Но все же в памяти земли

Рассказы о войне пространны,

Вневременны, хотя времён

Прошли бесчисленные роты.

Силён забвения закон,

Ему достаточно работы…

Когда-нибудь, придя в леса

И стебелёк затронув чуткий,

Узнаешь, как горчит роса

На листьях бледной незабудки,

Проросшей из земных могил,

Неведомых потомкам павших,

Тех, кто врага остановил…

Им и забвение не страшно.

ЭСТАФЕТА

Рассказывали бабушка и мама

Не много о блокаде и войне,

Но города измученного драма

Покоя не дает порою мне.

Мерцая огонечками коптилок,

Зачеркивая окон свет крестом,

Проходит предо мною все, что было,

И памяти касается штыком.

Мне помнятся правдивые рассказы

Про деда, что вернулся, взяв Берлин,

Что в Павловске работал по приказу

И сгинул, очищая парк от мин.

Мерцают блики пламени в граните,

А я стою у Вечного огня,

Здесь каждый житель – города хранитель,

И очередь доходит до меня.

ГОЛОСА ИЗ ВОЙНЫ

1.

Я старую каску нашел под сосной,

Пробитую, видимо, пулей,

И сам я не знаю, что стало со мной –

Как будто в воронку втянули.

Я голос услышал сквозь сполохи лет:

–Послушай, далекий потомок,

Ты только недавно родился на свет,

Твой голос беспечен и звонок…

Мы здесь оборону держали в лесу,

За нами – дома Ленинграда.

Не думалось мне, что тебя я спасу,

Что детство твое – мне награда.

Возьми мою каску на память о нас,

Что в этих лесах погибали.

Расскажет она без словесных прикрас,

Что стоят – посмертно – медали…

В зеленых ветвях затерялись слова,

Лишь сердце встревожено бьется,

И каска в руках, и лепечет листва,

И в небе – июньское солнце.

2.

По окопам заросшим,

Напевая негромко,

Ты в грядущем пройдешься,

Ты, кто назван потомком…

Здесь сегодня мы с боем

Деревушечку брали.

Над моей головою

Не стрекозы летали,

И не мухи жужжали –

Смертоносные пули.

Мы убиты лежали,

Мы в болоте тонули…

Но и мертвый я знаю:

По окопам заросшим

Мой напев продолжая,

Не расстанешься с прошлым.

НА ПИСКАРЕВКЕ

Примерзаю к мемориалам:

У истории нет границ.

Вновь над пламенем дымно-алым

Косяки перелетных птиц.

Та война давно отпылала,

Но вернусь опять и опять

К Пискаревскому мемориалу,

У огня еще постоять.

Мысли мечутся, словно птицы:

Из горящих военных дат

Обгорелых листов страницы –

Письма тех, кто погиб, летят.

Пламя памяти бьется ради

Долгой славы далеких дней.

На войне был убит мой прадед,

Я обязана знать о ней.

Нет, не зря говорят БЛОК АДА:

Гнев и боль – блокады кольцо.

В нём военного Ленинграда,

Как в терновом венце, лицо.

* * *

Беспорядки, теракты, войны,

За конфликтом опять конфликт…

В бурях бешено-беспокойных

Гибнет тихая мудрость книг.

Красота не спасает мира,

Убивает ее война…

Что ты, глупая, плачешь, лира?

Не для этого ты дана…

*** ***

Бешено кружится шар земной.

Нам уже и страшное не страшно.

Быть – не быть…

Пред ядерной зимой

Девочка гадает на ромашке.

* * *

Мне вчера за стаканом водки

Вдруг признался сосед мой пьющий,

Раскачав память-боль, как лодку,

Матерясь (он со стажем грузчик).

Был отличником в жизни прошлой:

Школы курс, серебро медали…

Но с матфака, ну как нарочно,

Вдруг его воевать послали.

Где ребята – Алешка с Колькой?

В жаркой памяти след – воронкой.

Он вернулся домой, но только

После собственной похоронки.

Позади две «горячих точки»,

Из чеченского плена вырван,

А ночами в мозгу клокочет

Бой, что им до конца не выигран.

Книги, числа – в них ложь покоя,

В пальцах дрожь, и не впрок ученье…

Не у всех из горячки боя

Состоялось в мир возвращенье.

ДЕТСКАЯ СЮИТА «РАЗГОВОРЫ У ВЕЧНОГО ОГНЯ»

1.

У огня, у костра нам приятно погреться,

Под гитару попеть, посидеть в тишине…

Только этот огонь – как ожогом по сердцу –

Призывает опять вспоминать о войне.

Мы живем и спешим в этом мире непрочном

Между суетных дел миг удачи поймать.

Только вечный огонь жарким пламенем мощным

Обрывает наш бег и велит вспоминать.

Ненадежен и хрупок наш уют, наш порядок,

И от мира всего пять шагов до войны.

Лишь прислушайся ты – и заметишь, что рядом

Крики, выстрелы, взрывы и стоны слышны…

2.

–Война отгремела, она далека,

О ней говорить не хочу я пока.

И даже, пожалуй что, кажется мне,

Что нам бы пора позабыть о войне…

–Да нет же, недавно лишь сам я узнал:

Прадедушка тоже тогда воевал,

Прабабушка, кстати, была санитарка.

И сразу война мне представилась ярко.

Ну как же нам можно об этом не знать?

С прадедушкой вместе б хотел воевать,

Ему бы во всем помогал на войне…

Пораньше родиться бы стоило мне!

3.

Возле вечного огня

Расшумелась ребятня.

Голоса вокруг звенят:

–Мой прадедушка – солдат!

На груди его – медали.

(Посмотреть мне фото дали).

–Ты не хвастай слишком много

Без особого предлога:

Прадед наш, хоть был он мал,

В партизанах воевал.

Точно знаем мы с сестрой:

Наш прадедушка – герой!

4.

–Ну о чем, друзья, мы спорим?

Ведь война – без края горе!

Подвиги, герои, слава,

Победившая держава,

Был повержен лютый враг…

Все, конечно, это так.

Но задумайтесь: мальчишки

После школы, бросив книжки,

Чуть постарше нас с тобой,

Шли тогда на смертный бой.

Смертный… Был живой – и нет…

И конец? Ни дней, ни лет?..

5.

Этот вечный огонь – материнское горе.

Кровью пишутся строчки военных историй.

Лишь холодные цифры – подсчеты потерь.

Только сухости этих итогов не верь.

Знаем мы, что война унесла миллионы

Молодых и седых, в жизнь и в солнце влюбленных.

Обелиски… Могилы отцов и детей…

Кто подсчитывал слёзы и боль матерей?

6.

Огонь горит, и это пламя

Нам память просветляет так,

Что видим бой, и видим знамя,

Под ним – пылающий рейхстаг.

Как будто кадры киноленты,

Приходят к нам о прошлом сны.

И песни – тоже документы

Победной солнечной весны.

7.

–Сейчас забываются старые песни,

А были, пожалуй, они интересней

Хитов современных. Давайте сейчас

Послушаем песню одну без прикрас.

Несложен мотив и повторы в куплетах,

Но песня дыханьем солдатским согрета.

Она через годы доносит настрой,

С которым бросались в решительный бой.

8.

Летят чередой бесконечной года,

Но память об огненных днях молода.

Седых ветеранов редеют ряды,

Но, чтоб не нагрянуло время беды,

Ты в сердце заветные струны затронь –

Не гаснет пусть памяти нашей огонь.

Пусть праздник Победы – 9 Мая –

На всех континентах всегда отмечают.

Нельзя, оболгать, опорочить его:

В нем мира завет и добра торжество.

ЖЕЛЕЗНЫЙ БОР

Гвозди бы делать из этих людей.

Н.Тихонов

Не шумит металлический лес –

Редко ветви железные лязгнут.

В сердцевине болотистых мест

Угнездилась война безобразно.

Здесь не ходят семьёй по грибы,

А подросткам окрестным известно:

Не положены кости в гробы –

Стонет ночью всё гиблое место.

Здесь железистым стал вкус воды,

Ржавый цвет у болотной трясины.

Пули, каски, винтовки… Беды

Здесь хлебнули стальные мужчины.

Кто считал, сколько их полегло,

В грудь осколки поймав или пули.

Череп в каске – пробито чело,

В топи кости бедра утонули.

Бор ошибочно назван Мясным,

Справедливее будет – Железный.

Память павших – не ветер, не дым

И не холмик могилы подзвездный,

А холодный, скрежещущий стон

Сосен тех, что взошли на металле,

Дополняющий списки имён,

Чтобы правнуки честь им воздали.

НОВГОРОДСКАЯ ЛЕГЕНДА

1.

Под куполом Святой Софии

Малюет образ богомаз.

Не удаётся простофиле

Благословенья жест не раз.

Под вечер, вроде, всё готово,

Христос сияет ладно так,

Но утром люди видят снова

Десницу, сжатую в кулак.

Но голос полнит купол вестью:

«Оставь, художник, всё как есть.

Кулак – ваш щит. Коль он на месте,

Стоять спокойно граду здесь!»

2.

Пусть Новгород не стал столицей,

Он крепок и неколебим.

Проходят годы вереницей

С поклоном низким перед ним.

Но век пришёл – двумя крестами

Косыми он отмечен был,

И взмыл снаряд над куполами,

И фреску на пол обронил.

И чёрной свастикой паучьей

Прокатит вкруг собора враг…

Не совпадение, не случай –

Всё в книге Судеб было так.

От города – одни руины

Остались после той войны,

Но, силой духа исполины,

Вновь новгородские сыны

Восстановили храма стены,

Дома, амбары, сеть дорог.

Отрадны глазу перемены,

Но в купол не вернулся Бог.

3.

Великий Новгород угрюмо

Стоит над Волховом-рекой,

Неотвратимо мучим думой –

Надёжен ли его покой?

А сердце хочет верить чуду:

Ниспослан будет добрый знак –

Вновь видеть лик пресветлый будут

И руку, сжатую в кулак.

МИНУТА ПАМЯТИ

Под шелест черёмух цветущих

Сквозь щедрую зелень берёз

Свернём с русла времени в сущность.

Пусть память, пространна, как плёс,

Снесёт нашу шаткую лодку

Сознанья, вниманья и снов

В военную мутную сводку,

Где смерти обилен улов.

Впивается злая колючка,

Боль фактов пробьёт, будто ток.

Статистики холоден ключик,

Но в ад без путей и дорог

Уводит, безжалостно топит,

Чтоб нам через вату годов

Услышать замученных вопли,

Сгребаемых в гребаный ров.

Оттуда восстать – только в соке

Весенних черёмух, берёз…

В земле не иссякнут истоки

И давних, и нынешних слёз.

И реки сегодня – в разливе,

И дождь – поминальной слезой.

И встали погибшие – живы

В миг памяти с майской грозой.

БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ

Над мемориалом звучат «Грёзы» Шумана….

О чём вы думали, герр Шуман,

При сочиненье этих «Грёз»?

Звенит, нежней листвы берёз,

Мелодия почти бесшумно.

Где острый штык воткнулся в выси,

Взрывая крепости кольцо,

Глядит бетонное лицо

Сквозь годы, их давно не числя.

И помнят взорванные камни,

Как, не сдаваясь, гибли люди,

Хрипя смертям: «Победа – будет!»

И глушит уши грохот давний.

На площади, где исполины

Застыли, вдруг окаменев,

Рождая гордость, боль и гнев, –

И потому непобедимы.

Здесь ужаснёшься непременно,

И объяснять не надо дважды,

Как изнуряет тело жажда

Преодолеть кошмар военный.

И милостью небесной манны,

Даруя облегченье слёз,

Ложатся тихо звуки «Грёз»,

Бинтуя и врачуя раны.

ЕВРЕИ В КРЕМАТОРИИ ОСВЕНЦИМА

Пепел Клааса стучит в моё сердце.

Шарль де Костер

В лагере смерти Аушвиц,

В тёмном квадратном склепе

(Нет из него возврата

Тем, кого жребий – смерть).

Здание – крематорий.

Душно пропахли стены

Копотью страха смерти

Женщин, мужчин, детей.

Лбом упираясь в стены,

Словно сквозь годы боли

Силясь к родным пробиться,

Евреи стоят рядком.

Стоном взлетает песня,

Мечется в тесной клетке,

Стены её ломает

Тихий напев простой.

Так и стоят, прижавшись ,

Тех отраженьем – мёртвых,

Взгляд из-под век сомкнутых

Вперив в провал глазниц.

Вечно стучит – я верю –

В каждом живущем сердце

Памяти чёрным пеплом

Каждому свой Клаас.

ИЗМЕНЕНЬЯ

Смотрите, как правят память!

Уже не Освенцим – Аушвиц.

Зачем, мол, поляков ранить

Названием их земель?

В советский раздел музея

Экскурсии водят редко.

Зачем, мол, эта затея?

А русские тут откель?

Они всем как в горле костью.

А кто ж победил нацистов?

Конечно же, Войско Польско,

Америка помогла…

Мерцанию мониторов

Наивные дети верят,

И может быть очень скоро

Победа у лжи и зла.

ПОРТРЕТ КАПИТАНА

Море с грозных высот – словно серая фреска,

Неразборчив на ней капитана портрет.

Будут долго еще вспоминать Маринеско,

И бранить, и решать – был он прав или нет.

Был он смел на морях, в кабинетах, на зоне.

Уважали его, но простить не могли.

Несговорчив и крут, забывал о резоне,

Потому-то за ним лишь немногие шли.

Уходя под волну, забывал он о суше

И о той, что ему так была дорога.

Он глубины умел океанские слушать

И пускался на риск, настигая врага.

Получая приказ, получаешь задачу.

Не решишь – виноват, а решишь не всегда.

Он приказ нарушал, он ходил наудачу,

А по следу его нагоняла беда.

Все победы его обернутся провалом.

Не давались ему – и не раз – ордена.

Сухопутная жизнь налетит буйным шквалом

И героя примнет вероломства волна.

Море с грозных высот – словно серая фреска,

Неразборчив на ней капитана портрет.

Будут долго еще вспоминать Маринеско,

И бранить, и решать – был он прав или нет.