Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 11

Ленинград - Война - Блокада - Победа

Нина Савушкина

ПУПСИК

Очередь за пайком у школы. Февраль. Блокада.

Небо беременно бомбами и покато.

Розовой рвотой огненного дождя

всех вас накроет пять минут погодя.

Скучно стоять. «Сгоняю домой за куклой», -

скажешь соседке… Дрогнув щекой припухлой,

девочка в капоре лишь подмигнёт едва –

бледные зубы дырявы, как кружева.

Мимо лотка, где пломбиры вам продавали

с вафельным оттиском: «Дима», «Марина», «Валя»,

ты побежишь, довоенной слюной давясь,

к дому, где мёрзнет пупс, замотанный в бязь.

Всхлипнут ступени под ботами, словно слизни,

тянет тебя к гуттаперчевой форме жизни.

розовый пупс – теплей, чем сестра и брат,

что охладели две недели назад.

Мама сказала: «На небе сестра и брат», но

там ничего, кроме бомб, и пора обратно,

куклу укутать в муфту и – на мороз,

где возле школы взрыв сорняком пророс.

Треснуло небо. Очередь стала редкой.

Два санитара несут носилки с соседкой –

капора одуванчик, но нет ноги…

Крестится завуч: «Господи, помоги!».

БЛОКАДНЫЕ ХУДОЖНИЦЫ

Жаждали ленинградские ученицы

в сорок втором году прогуляв урок,

в комнате близ «буржуйки» уединиться,

живописать зимою знойный восток.

Увлечены скитаниями Синдбада,

кознями джинна, танцами живота,

вы позабыли вдруг, что вокруг – блокада,

что темнота за окнами разлита.

Стены снаружи инеем обложило,

словно бутыль кефира, белеет храм…

Жаркий пупок одалиски сквозь волны жира

рыбкою золотою вплывает к вам.

«Ну-ка, подруга, переверни клеёнку,

аквамарин и охру на холст намажь,

но наноси гуашь аккуратно, тонко.

Кончатся краски, чем тогда воссоздашь

сказку, где шах с графитовою бородкой,

нарды, зурна, наложница у окна…»?

Ваша волшебная ночь не была короткой –

не девятьсот, а тысяча и одна.

Станет клеёнка вдруг ковром-самолётом,

звук метронома не заглушит мотив.

Смерть постучалась, вы не спросили: «Кто там?»,

и уцелели, в дверь её не впустив.