Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 11

Донбасс никто не ставил на колени...

Сергей Кривонос

Сватово, Украина

Сергей Иванович Кривонос. Член Национального союза писателей Украины, Межрегионального союза писателей (Международное сообщество писательских союзов). Автор 13 поэтических сборников. Лауреат Международной литературной премии им. Сергея Есенина (Союз писателей России), литературной премии им. Николая Ушакова (Национальный союз писателей Украины).

***

Могила братская.

И вечер так свинцов.

Стоит старик,

тень приросла к асфальту.

А боль земли прошла через лицо,

Как трещины

сквозь плиты Бухенвальда.

* * *

Вечернее солнце природу утешит,

Все улицы будут светлы и грустны,

По ним прошагает давно поседевший,
Последний солдат той, Великой, войны.

И память рванется по топям неблизким,
По мерзлым дорогам, где смерть и война,

И тихо к нему подойдут обелиски,

Напомнив ушедших друзей имена.

Он землю тускнеющим взглядом окинет.

И, вытянув ветки дрожащие ввысь,

Застынут деревья.

И сам он застынет.

Навеки застынет,

как обелиск.

Ворчала иногда жена-старуха.

Он понимал, что время умирать

Пришло,

но все дела не позволяли.

И сыновей хотел уже позвать,

Да где там — забрались в глухие дали.

Но стало все-таки невмоготу,

За горло взяли старые болячки,

И жизнь упрямо подвела черту,

Последний день Григорию назначив.

Вот так — когда Григорий тихо спал

И слышал, как негромко сердце бьется,

Какой-то странный голос прошептал,

Что все... что день последний остается.

Дед встал. Печально скрипнула кровать.

Взглянул в окно — земли сухие груды.

Подумал вдруг: “Кто ж для меня копать

Такую твердь суглинистую будет?

Как ни крути, а некому. Ну, что ж, —

Прокашлялся. Погрел у печки спину. —

Возможно завтра разразится дождь,

Промочит грунт. Тогда и опочину.”

Пошел к иконе — как-то легче там —

Посапывая и слегка хромая.

“Моложе был бы, выпил бы сто грамм,

А так, пожалуй, похлебаю чаю”.

Порой казалось — нету больше сил,

Ни капельки уже их не осталось,

А он, крестясь, у Господа просил,

Чтоб тучи поскорее собирались.

“Куда моей старухе яму рыть —

Ей жизнь давным давно пора итожить.

А если б дождь прошел, то, может быть,

Управился б сосед — он чуть моложе”.

И дед терпел, хоть было все трудней.

В груди давило. Губы сжал до боли.

Как будто был не в мазанке своей,

А там, под Оршею, на поле боя.

Хотелось показаться, уходя,

Таким, как был, — и крепким, и удалым...

Он умер через день, после дождя,

Когда земля сырой и мягкой стала.

***

А мой отец лишь для добра и жил,

Ни славы не имея, ни достатка,

Ни той напористо-когтистой хватки,

Что есть у современных воротил.

А вот сейчас — не выйти за порог:

Как будто все невзгоды возвратились,

И боли долгих фронтовых дорог

В натруженных ногах соединились.

«Жить для добра, наверное, старо, —

Согревшись у печи, отец вздыхает, —

Необходимо ли сейчас добро,

Когда его, как будто мяч, пинают?

Дожить бы до еще одной весны,

Но почему-то по ночам нередко

Смоленский лес, расталкивая сны,

Стучит в окно простреленною веткой».