Ленинград - Война - Блокада - Победа

 Наследство

Досталось мне от тетушки наследство –
Тесемочек затейливых моток,
Обрезки кружева … О, женское кокетство –
Пришить на дырку бусинку-цветок.

Обновок не было – им целый мир подарен,
Огромный мир, израненный войной.
Всем недожившим каждый благодарен,
До самой смерти мучаясь виной.

Засохший хлеб – в мешочек из холстинки,
Любая мелочь – в банку, про запас.
Вот ходиков поломанных пружинки –
Вдруг время долг с процентами отдаст.

А эта брошка розочкой железной
Мне палец оцарапала – болит.
На пачку Примы, более полезной,
Ее сменял на рынке инвалид.

Еще раз о войне

Не остудит ветер раны,
Если солью посыпать -
Подарили ветерану
Семь пудов ее опять.
В поздравительном наборе
Покрывало и фужер.
Только не с кем деду Боре
Выпить горькую уже

Не заглушат звоном память
Золотые ордена.
И осколком   душу  ранить
Будет  страшная    война.
Разорвавшимся  снарядом
Отзовется вдалеке -
Паренек, упавший рядом,
И ушедший налегке.

Не спокойно снова сердцу
У раскрытого окна.
Мирно дремлют по соседству
В небе звезды и луна.
Почему же только люди
На планете голубой
Языком слепых орудий
Спорят, глупые,  с собой?

Шанс

Поле брани войны мировой
Зарастает к утру травой.
Зарастает к утру быльем,
Что не склевано вороньем.
Поле брани войны во мне –
Фотографии на стене.
В каждой русской семье - дыра.
А в немецкой семье с утра,
Вспоминая Хатынь и Брест,
Проклиная железный крест,
Крест нательный целует Ганс –
Дай, Господь, нам  последний шанс!
Не губи до седьмых колен.
Поле чистое дай взамен.
Поле чистое, чтоб с нуля
Зарастала  травой   земля.

Послевоенная осень

Послевоенная осень,
Первая после войны.
Ветер по городу носит
Вальс побежденной страны.

Венского леса сильфиду
Кружит, как может, комбриг.
Фюрер, учись и завидуй –
Вот, что такое  блицкриг!

Запах трофейных мелодий,
Кофточка, в сетку чулки –
Словно река в половодье,
Но берега высоки.

Послевоенная осень
Перед холодной зимой.
- Мальчики, милости просим
Всех уцелевших домой!

Неотправленное письмо

«… А страна Германия

похожа на Россию,
Трогаю в кармане я

твой платочек синий.
Ночь  теплом не балует,

стынешь  весь  к рассвету.
Греет сердце,  радует,

что  вернемся к лету.
Мне медаль отписана!!

Сам читал в приказе.
Это, что под  Вислою

полк наш напроказил.
Засадили, дунули!

И погнали в марше
Пацанята  юные

пацанов  ненаших.
И за что Германия

взъелась на Россию?
Нет, не понимаю я –

у самих красиво.
Здесь  такие домики –

прянички усладные.
Черепицей ровненькой

крыши все двускатные.
Мы не хуже выстроим.

Вот вернусь, обещано.
Если только выстоим,

зацветет Смоленщина!...»

…Зря пошила платьишко.

Летом жарким,звонким
Получила бабушка

на деда похоронку.
А дождливым вечером,

к ноябрю поближе,
Посетил  застенчивый

сослуживец Гриша.
Кружку выложил,  кисет,

стертое письмишко.
Рассказал, что лазарет

переполнен слишком.
А медаль, что числится

за бои под Вислой
Перелетной птицею

по штабам зависла.

… Вот страна Германия.

Вот страна Россия.
Нет, не понимаю я –

кто кого осилил.

Полковник

Капля звонко от подоконника
Отскочила и прямо в глаз.
Это дождь на лице полковника
Разыгрался в который раз.

Ручеек по щеке полковника
Проторил борозду к усам.
Он еще подождет до вторника
И напишет  посланье сам.

Перекрестия рам оконные…
И в крестах, будто бы в цветах,
Все поля по земле бездонные.
А идущим неведом страх.

Кто остался живой? Припомни-ка!
Соль горячую с губ слизал...
Это дождь по щеке полковника.
Не подумайте, что слеза.

До прекращения огня

Лишь день  до прекращения огня…
Уже  чехлы накинуты   на Грады,            
И остывает    пыльная броня,
И утвердили  списки на награды.

За  час до прекращения огня…
Огонь вспылил :"Червяк никчемный, тленный            
Задумал   укротить? Кого?  Меня!            
Меня – родоначальника вселенной!

Кому? Когда  придет  черед  и где?
Дрожит курсор, выискивает, шарит.
Я наиграюсь. Я предам воде
Завернутый в холстинку неба шарик!"

За миг  до прекращения огня…
Услышалось :"Не жди. Живи, родная."               
И пулю-дуру  страшную кляня,
Хлебаю  море горькое без  дна я .

Я Павлика на саночках везу...

Памяти моих родителей, переживших зиму 1941-42 годов в Ленинграде.

Отцу было 7 лет, маме 5.

Нам повезло, что Пашка умер в среду.
А карточки давали в понедельник.
И птичью норму эту мне и деду
До крошки мама тщательно поделит.

Соседка Валя точит гайки, вроде
Для танков. Только это есть секрет.
Случается, покормят на заводе.
И я бы мог. Сказали - мало лет.

А Вовку взяли. Он - здоровый боров.
Дразнили в классе:"Вовочка - жиртрест!"
И у станка, гляди, суровый норов.
Зевнешь - и с голодухи палец съест.

А дед спалил последнего Толстого.
Сыта буржуйка миром и войной.
И почтальонша с тощей сумкой снова
Глаза отводит, встретившись со мной.

Метет вовсю. И нет ВСЕМУ предела.
Я Павлика на саночках везу...
И очередь у Сфинксов поредела,
Что за водой у проруби внизу.


Иван-чай

Причасти меня, чистое поле,
Иван-чаем, засушенным впрок.
Хватит сыну и внукам  доколе
Он стеною стоит вдоль дорог.

Частоколом  на выжженных  пашнях,
Утешением бабам  – не вой!
Раздели эту братину   павших,
Перемолотых в  месиве войн    

Сталеваров, врачей, хлеборобов,
Честных  плотников, строивших  плот.
Терминатор не тлеет. Он робот.
Ржа на нем  выступает, как пот.

Беспощадны ножи мясорубки,
Но земля, поперхнувшись, не съест.
Лишь из косточек божьих и хрупких
Выше неба букет для невест.