Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 12
Русскоязычный Израиль
Галина Маламант
ДЕВЧОНКИ БЕГАЮТ ПОД ВЁСНАМИ
Дожди весенние, косые,
Всё косы норовят сплести –
Девчонки бегают босые,
Чтобы быстрее подрасти.
Летают, к платьицам прилипнув,
Уж сами, будто ручейки,
Подставив лица тёплым ливням
Небесной солнечной реки.
А дождь сырые струи сыплет,
Как неумелый поцелуй,
Девчонки бегают босые
Под мамин окрик: «Не балуй!»
По лужам весело, как вёслами,
Ногами длинными гребут.
И я бегу, бегу под вёснами,
От детства избавляясь пут…
ШТОРМ
По морям и океанам
Путь мой в прошлое лежит.
Островок воспоминаний –
Мой маяк в былую жизнь.
Шторм во сне воспоминаний –
Счастье там, любви костер!
Мыслей собственных изгнанник
Мой немереный простор.
Но мечту о твердой суше
В девять баллов не догнать –
Я задабривала душу,
Призывая штиль познать.
Я подмасливала душу
В редкий час ее тиши,
Обещала доли лучшей,
Чем стенания души.
Глубока вода печалей,
В ней – безбрежная коса.
Ни забыться, ни отчалить –
Штиль не гонит паруса.
Лишь отчаянье признаний...
Где же ты, былая прыть? –
К островку воспоминаний
Не добраться, не доплыть.
Номинация «ЗДЕСЬ»
РАССВЕТ В ИЗРАИЛЕ
Израильских рассветов тишина -
Пронзительная музыка простора.
Мелодия былинок в ней слышна,
И воздуха весенние мажоры.
Цветенья кипень расплескал миндаль –
И светятся деревьев силуэты!
А крон его серебряная шаль –
Надежд весенних верная примета.
Нет в нотах утра признаков беды.
Поёживаясь, дремлют анемоны,
Мерцают в бликах утренней звезды,
Как алые фонарики, бутоны.
И снится голубям в глуби ветвей,
Что птицей мира их назвали мудро,
Что воркованьем – песнею своей –
Наполнят миром голубое утро.
Но в сон запущен яростный кассам -
И взорван сон!..
Рассвет чернее ночи,
И птичьи сны взлетают к небесам,
А птицы разрываются на клочья.
И в клочья утро, воздух, свет и даль,
И в клочья судьбы, взорванные жизни.
И кровью обагряется миндаль –
Весны приметы взорванной Отчизны...
ИЕРУСАЛИМ. У СТЕНЫ ПЛАЧА
Там, где Храм разрушен,
Не убили души –
Плачем Стену Храма нарекли.
И дорога к Храму
Здесь берет начало
У безбрежной слез людских реки.
Мокрых глаз не пряча,
У Стены у Плача,
Где котёл плавильный клокотал,
Помолюсь за судьбы:
Короток их путь был –
Кто недолюбил, недомечтал.
Есть на свете город –
Каждый камень дорог,
Где летят молитвы к небесам,
Стонет Стена Плача,
Плачет Стена Плача,
По ушедшим в вечность голосам.
Меж камнями Храма
Забинтуем раны,
В нишу мы записки заложив.
В Иерусалиме
Боль не разделима,
Теплотой дыханья Храм наш жив.
Храм в душе воздвигнем
У развалин Храма,
Не страшась истории витков.
Обо всех ушедших
Память сбережем мы,
Память, что длиннее всех веков.
Помолюсь за слезы,
Их надежды, грёзы,
И корням еврейского родства.
Я молитв не знаю –
Сердцем поминаю,
И найдутся нужные слова.
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
ДРУЗЬЯМ
Господи, как жизнь нас разбросала!
Растянули нити кружева –
Нет конца, потеряно начало,
Опустела горькая межа.
Раскидало всех по разным странам,
Разбросало по большой Земле,
Потому что появилось это право –
Выбирать одежку по себе.
Облаченье всем ли по размеру?
Одинокий, улетевший лист –
Начатая заново карьера,
С чистого листа несется жизнь...
Я на связи с каждым зарубежьем,
И в сплетенье неизбывных тем
На просторах песенно-безбрежных
Лишь мажора я желаю всем.
Близкие, родные в разных весях...
Сколько у тебя, Земля, сторон?
Ноты общей и любимой песни
помнит пусть не только телефон...
НА ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ
Здесь птицы – вестники зимы:
От ярых холодов сбегая,
В края, где обитаем мы,
Слетаются, за стаей стая.
Они летят из той зимы,
Где снег кружит в полёте плавном.
Они летят из той Земли,
Где забывали мы о главном.
Прилёт пернатых – как салют
Счастливых дней, речей прощальных…
А здесь зимой дожди польют
На кущи райские и пальмы.
Отмыт деревьев изумруд,
И стаи птиц взорвут рассветы!
И снова за душу берут
весны щемящие приметы.
Мы провожаем птиц – с теплом,
Несут от нас весны приветы:
Летят в края, где отчий дом,
Где столько встречено рассветов.
Из края пальмовых колонн
В весну березок, где любили,
Несут от нас земной поклон
Краям, где близких схоронили.
Птиц перелёт – он так знаком,
Ведь перелётные мы сами.
Пусть тот скворечник под окном
Они наполнят голосами…
А мы всё лето ищем тень,
Иль холодок, чтоб не растаять,
Но напоённый зноем день
Горячим воздухом вздыхает…
Когда уходит женщина
Она всегда капризна, как погода,
и может ненароком уязвить.
Когда уходит женщина, уходит -
ещё есть шанс её остановить.
Её одежда — дань последней моде,
но «черт-те что» не стоит говорить.
Когда уходит женщина, уходит -
ещё есть шанс её остановить.
Все лучшие слова — лишь ей в угоду
не забывай без устали твердить.
Когда уходит женщина, уходит -
ещё есть шанс её остановить.
Ты — подданный её, на откуп отдан,
чтоб чашу счастья вместе с ней испить.
Когда уходит женщина, уходит -
ещё есть шанс её остановить.
Но если ищешь ты пути отхода,
представил их на миг — она поймёт.
Тогда уходит женщина, уходит -
и шансов больше нет — она уйдёт...
...и о погоде
Неуправляемый, как дождь:
вдруг — набежал... Исчез — бесследно...
Надумал — тучи вмиг прольёшь,
нарушив край мой заповедный.
И все заторы и слова
лишатся разума и силы.
И кругом ходит голова -
с грозы последней не остыла.
Порою молнией сверкнёшь,
и гром включишь неутомимый,
но непогоду вдруг свернёшь,
промчавшись без дождинки мимо.
И наша вечная игра
всегда лишь в стадии дебюта.
Без правил ты, а я без прав...
Нас бес попутал-перепутал?
Неуправляемый, как дождь,
приметам всё же ты подвержен:
погоду ясную несёшь,
чем предсказуемо повержен.
Тень любви
Прости за то, что я тебя забыла,
за то, что изменила я себе.
Но тень любви пока что не остыла -
вновь покорюсь тебе я, как судьбе.
Тепло твоей души ушло напрасно,
побудь со мной опять наедине.
Промчались твои чувства летом красным
но осень, тоже красная, во мне.
Пусть осень разгорится, как рябина,
костром взовьётся огненной души.
Лишь для тебя горят мои рубины -
ты холодом костёр не потуши.
Пусть жар рябины станет нашим благом,
пусть тень любви укажет путь домой.
Хоть осень накопила горечь ягод,
услада ждет морозною зимой.
Душа природы
Оврагом, буераками
Не вознестись над враками.
И лишь присев под дерево,
Я верю вам, я верю вам.
Древнейший шёпот искренен,
Костер истыкан искрами,
Сквозь сумерки летящие
Слова жгут настоящие.
Дано ль, пусть с опозданием,
Нам слиться с мирозданием,
И в дрёму впасть дремучую
Над онемелой кручею?
Душа уж не печалится,
я больше не скиталица:
с душою оголённою
природа ждёт влюблённая.
Неиссякающий брюссельский мальчик
Без этого я прежде обходилась:
без ветра, что деревьями лохмат,
и без дождей, что источают милость,
заправленную в вафель аромат.
В Брюсселе всё вам голову закружит,
лишь успевай бросать счастливый взгляд:
манит сплетение ажурных кружев
с узором драгоценным, как карат.
Цветочным ароматом полон воздух,
Здесь запахи густые, словно звук,
Струит розарий из зеленой розы -
Брюссельскую капусту так зовут.
А мальчик-с-пальчик, этакий нахальчик!-
беспечный, словно ангелок в раю,
неиссякающий брюссельский мальчик
несёт струю весёлую свою.
Где прошлое живёт
Где прошлое живёт, в какой квартире?
В каком дому, снимает угол где?
Визит его навязчив и настырен,
Нет сил, чтоб удержать его в узде.
Заставит рыться в старой пачке писем,
Тоску навеет иль стыдом сожжет,
Приходит, от желаний не завися...
Где всё же наше прошлое живёт?
И я за ним, как сыщик, проследила:
Оно во мне – заменою молитв,
Оно навеки в сердце поселилось,
Вот сердце прошлым бьётся и болит.
Начало осени
Вот осень призрачно маячит:
уже сорвался первый лист –
кружит под ветром, словно мячик,
потом устало канет ниц.
Сплошные тучи солнце скроют,
Изгнать желая до луча,
и острый дождь вдруг лето вспорет,
легко копытцами стуча.
То вдруг цыганкой осень станет,
укором в душу залетит,
как руку, ветку в ночь протянет,
а ночь ее позолотит.
Облака
Какое чудо эти облака –
Подбрюшьями, белеющими ватой,
Они полны безделья, и слегка –
Приязни, беззащитно глуповатой.
Меняют мизансцены наверху -
Небесных душ в них, может быть, обитель?
И новой форме, новому штриху
Землянин всякий — благодарный зритель.
В молочности младенческого сна
Раскинулись блаженно, словно детки.
И даль – вразлет. Но до чего тесна
В теснине лет моя грудная клетка.
Здесь и сейчас.
Работа, отдых, дальние поездки,
Природа, солнце, волны и песок -
наш путь незыблемый — он так естествен.
Грядущее всегда манит, зовёт,
а в наших планах — светлые надежды.
Всё снёс 2020-й год -
жизнь никогда теперь не будет прежней.
громит богатых, убивает сирых:
«корона» нынче празднует успех -
беда на троне властелина мира.
всех одинаково накрыла горем.
И одинаково свербит в мечтах:
когда-то, но когда же переборем?
и никому не кажется, что мало,
но зло кружит над всеми без прикрас,
раскрыв клыки звериного оскала.
На всех один удар, одна беда,
Свет завтрашнего дня непредсказуем -
и друг, и враг уходят навсегда,
и кто вчера подбадривал нас в зуме.
По всем фронтам наносится урон,
людей зверинцем расселив по клеткам.
Последний путь безлюдных похорон,
и некому поплакаться в жилетку.
За маскою себя не разглядеть,
тем более — увидеть лик любимых.
А за окном все та же круговерть.
А за стеной весна проходит мимо.
Наперекор «короне», ей в угоду?
За что нам наказание дано? -
Украден мир, утеряна свобода.
Прислушаться задумчиво и чутко,
Как струны, свои нервы теребя, -
На это прежде не было минутки...
С самим с собой столкнуться не спешим -
не всё ведь о себе мы знали прежде.
Что отразит, покажет дно души?
Пусть рок кружит, он время не отрежет.
Убьёт меня, но не убьёт любовь,
которая превыше небосвода,
и вечно молода, и вечно — в новь.
А взгляд в себя — как прежняя свобода.
И тем, кто взглядом внутрь нашёл себя,
сумел преодолеть пережитое,
оставит завещание судьба.
Что принесёт послание лихое?
и каждый вздох, дыхание в ней святы,
успей все планы завершить сполна,
что на потом откладывал когда-то.
Кто замертво упал, а кто-то замер -
ещё на сутки, прячась, жизнь ты спас,
но судьбы плачут под прицелом камер.
Исход настанет смутным временам,
но нет пока в Отечестве пророка,
Чтоб предсказать: а что же будет там?
И голос вещий не назначил срока.
на заколоченные в будущее двери.
И только время не сбавляет ход,
Идет, не озираясь на потери.
Приз имени Риммы Казаковой «За лучшее о любви»:
ВЕЧНЫЙ ПАЛОМНИК
С героем дивным Альбиона
не строю планы наперёд:
куда мне до Наполеона,
сравнюсь — и крах мечтам придёт.
Всё чаще вижу миражи:
вот день берёт разбег крылатый
и утро капелькой дрожит
в ворсинках леденящей мяты.
Проснувшись, росы на траве
засеребрятся в час рассвета.
И веря, что с весной в родстве,
её внимаю я советам.
Панамку жёлтую сменив,
седой заманит одуванчик,
но к небесам его порыв:
коснёшься — улетит, обманщик.
К коленям липнет, как магнит,
подол, росой отяжелевший,
и утро ранью молодит,
и слов мотив извечно вешний.
Могла позволить я тогда
быть под грозой простоволосой,
и без оглядки на года
пускаться кувырком с откоса.
Меняю! – Годы на часы,
часы меняю на секунды –
когда под дождиком косым
мне были праздниками будни.
Я славлю вешнюю зарю!
Весна, я вечный твой паломник,
я грозы, росы — всё запомню,
и в зимний вечер повторю.
Хоть и судьбе наперекор,
мечты и грёзы не спонтанны:
в меня вселились, как укор,
наполеоновские планы.
С героем дивным Альбиона
я планам подвела черту:
на что мне плащ, зонта корона —
из струй дождя венок сплету.