Симферополь

Публиковалась в 54 номере журнала

Расстояние

расстоянье в страх.

расстоянье в боль.

слёзы на глазах:

кто же там с тобой?

но не важно – знаю!

безразлично – верю,

что есть кто-то с нами,

кто стоит за дверью.

я люблю тебя светом солнечным,

и звездою люблю вечерней.

будет снег зимой,

и приятней боль.

навсегда ты мой,

навсегда со мной!

и наступит март,

а за ним апрель.

я спрошу у карт:

с кем ты там теперь?

и неважно, знаю!

безразлично, верю,

кто потом за нами

закрывает двери.

я люблю тебя всей вселенной!

и по-другому любить не умею.

20 лет

Я иду, шурша,

мне бы тёплый шарф.

По-дурацки всё:

снег в лицо метёт.

Ничего, что так.

Самолёт не в такт

надо мной гудит.

Завтра пролетит

и оставит мне

с прочим наравне

пачку сигарет,

эти двадцать лет

и в кошмарных снах

новогодний страх.

Первый снег

и выпал первый снег.

и выпал из души

случайный человек.

запуталась во лжи,

и как мне дальше жить,

скажи?

и долгих восемь лет

скитаться по сердцам,

скрываясь втел букет.

не верь моим следам

и грош моим слезам

цена.

мой полупроводник

в потусторонний мир,

вдруг в памяти возник -

и я ушла в эфир.

вся жизнь – лишь круговерть.

но видел унитаз,

что выполнила смерть

ещё один заказ.

и выпал первый снег...

Бог «белых пятен»

Внутри себя я прячу целый мир,

Он так огромен, нов и безграничен.

И только сотворённый мной кумир

К моей мультивселенной безразличен.

От ада в голове не убежишь,

А рая на земле тебе не надо.

Ты только сам себе принадлежишь,

А для меня ты – лучшая награда.

Внутри себя я прячу целый мир,

Он, как моря, красив и необъятен.

Но только мной придуманный кумир –

Мой бог вселенной белых пятен.

Внутри меня вселенная моя,

Я ей с тобой готова поделиться.

Ты просто будь. И просто буду я.

Ведь в новой жизни нам не повториться.

Внутри себя я прячу целый мир,

Но без тебя он мне одной не нужен.

Вот только сотворенный мной кумир

К моей мультивселенной равнодушен.

(«Бог белых пятен»– философская концепция, аргумент в вопросе о существовании бога, основанный на «пробелах» в научных и естественных данных)

Относительность

Посвящается радиоастроному Олегу Верходанову

Я смотрю в окно: за окном темно.

И не видно дна, лишь глазное дно.

И не видно дня, лишь действительно:

Всё вокруг меня относительно.

И с позиции наблюдателя

Жизнь прошла меня по касательной,

Выполняя безукоснительно

Лишь теорию относительно-

сти-хо-сложного разложения,

Где от «до» до «ля»– лишь движение!

И из этих вот из слагаемых,

В обстоятельствах предлагаемых,

Состою и я. И в мирах иных

Может быть, сейчас я слагаю стих.

Передача была «Чтобы помнили».

Да, фотоны мы! Да, и волны– мы!

И реликтовым излучением–

О «начальности» изречение.

Ещё помнится, как мы квакали,

Как квазары ещё были кварками...

Бог сжигал мосты. Будто ластиком

Постирал хвосты головастикам.

В корень зри! – говорил Прутков.

Что ж не так с моим зрением?

Телескоп ношу я вместо очков.

И вердикт таков

докторов:

То безумие, то прозрение.

Расширение с ускорением.

Умирал нейрон. В свой последний час,

Умирая, он отдавал наказ...

Смотрит мозг в окно сквозь обскуру глаз,

И своё кино крутится у нас...

Не я

Не я в тебе весной шумела,

Не я ласкала.

Не я в тебе костром горела,

Не я искала!

Не я в тебе ростки пустила,

Не я взросла.

Не я тебя за всё простила,

Не я спасла!

Жаль, что не я в тебе немела.

Не я любила.

Не я в тебе чумой болела.

Не я убила!

Любить тебя – тяжелый крест.

Мне не под силу!

И ревновать твой каждый жест –

Прости-помилуй!

Стрелять в тебя –

Терять мне стрелы.

Ах, если б только я

В тебе костром горела...

На перекрестке две дороги

Нас на свиданье пригласили.

Когда влюбляли нас, о Боги,

Зачем согласия не спросили?

Радуга

я растворил дверь –

так проверял твердь

я размножал нож

я разлагал ложь

предполагал пол

и отравил ил

изобразил безобразие

воображал жалость

расположил жизнь

разузнал узника

и сузил узел

потел потолок

я хохотал как хотел

и лицезрел Цезаря

молился на лица

влюбился в блюдце

стал отцом яйца

был яйцом матери

истекал наутёк

гадок был наугад

пил с пилой

спал с палкой

не видел ничего худого

в полноте

был вне себя оттого,

что ВСЁ было во

Я увидел радугу на стене

Вот и все дела

Почему ты плачешь?

Как дела?

– Понимаешь,

Жанна Фриске умерла.

Умер бог и умер Ницше.

Что ещё сказать?

Что деревья стали ниже

И грустней глаза?

Крым уже не Украина.

Я – уже не я.

Я прописана в руинах

Смысла бытия.

Раньше не было на карте

Моего села.

А теперь уже не будет.

Вот и все дела.

Дверь в прошлое

Листьев ли шорохом,

Дождя ли струями

Влетишь ты ворохом

Да с поцелуями.

Первым снегом утром,

Узором на окне

В любви ты как будто

Вновь признаешься мне.

Весны – капелями,

Сирени – кистями.

Падёшь коленями

С моими письмами.

Лугами, рощами,

Рябины ветками

Забьём дверь в прошлое

И боль таблетками.

Всё идёт по плану

«Друзей моих медлительный приход

меня совсем не вдохновляет.

Живущий в голове не умирает

и ночью спать мне не дает».

Сегодня год, как тебя нет,

И всё идёт по плану.

Ты пропустил парад планет

И сбор марихуаны.

Сегодня год я не была,–

Оправдывать себя не стану, –

Там, где земля тебя взяла –

И всё пошло по плану.

Как море мертвое, Арал,

Теряя к жизни соучастье,

Ты постепенно умирал,

Надежду потеряв на счастье.

В коробке с белым потолком

Остановилось сердце робко

Еще не знавшего о том,

Что вся вселенная – коробка,

В которой год уже гниёт

Его простая оболочка,

И только мать, как прежде, ждёт

Прихода своего сыночка.

Задуло свечку на ветру.

Залечит время раны.

И я когда-нибудь к утру

Умру, ведь всё идет по плану.

Прощённая боль

Отцветшие чувства

Вернулись весной:

Люблю тебя грустной

Любовью иной.

В стекляшках зелёных

Безрадостных глаз

Я вижу влюблённых

Смеющихся нас.

В покатости плеч –

Роковую печаль,

Несбывшихся мечт

Разорённую даль.

Замшелым туманом

Душевная мгла

Зачем-то так рано

На раны легла.

Но сердце не ранит

Прощённая боль:

Ты знаешь, лишь память

Навеки с тобой.

На карантине

Сидя дома на карантине,

Буратино пишет Мальвине

(Он повязки сейчас шьёт из марли

И по почте их шлет папе Карле):

«Ты нужна мне, Мальвина, любая,

Будь ты лысая, будь голубая.

Я завёл себе алабая

И панк-рок по ночам лабаю.

Помнишь курточку на дерматине?

Так я продал её за полтинник.

Отощал я совсем на мивине,–

Так он жалуется Мальвине.–

Карабас подсел на спайс

В пансионате «Ананас»,

Он разучил «Собачий вальс»

И часто вспоминает нас.

Дуремар, ушедши в минус,

Переехал на Ямал,

Чтобы наш коронавирус

Там его не доставал.

Лиса Алиса поймана полицией, –

Сейчас уколы делают в больнице ей.

Базилио на самоизоляции

Последние доедает консервации.

Артемон ушел в ОМОН,

Говорит, что счастлив он,

И ему, служа в ОМОНе,

Лишь плюсЫ со всех строн.

А я мечтаю о СочАх,

Там для меня горит очаг.

Я тут, в Крыму, совсем зачах

На голых щах».

Средневозрастное

Вечернее сиянье фонарей,

Мне кажется, становится добрей

Ко мне и к улице моей

В конце весенних дней.

Когда уже осыпались цветы

И все коты попрятались в кусты,

Давно все пройдены мосты,

И мне не нужен ты.

Последняя любовь моя прошла,

И я спешу домой смотреть «Аншлаг»,

Все чувства сожжены дотла –

Обычные дела...

Вечный муж

в стране печальных рож,

в краю забытых душ,

я знаю, ты живёшь

и стонешь, Вечный муж.

покинутый давно

своей женой, детьми,

ты веришь всё равно

в любовь между людьми.

как долог жизни дождь!

как много в жизни луж!

но ты, как прежде, ждёшь

и веришь, Вечный муж.

храня свою мечту,

живя лишь ей одной,

ты не заметишь ту,

что Вечной есть женой.

уставши от всего

ты будешь просто жить,

не ведая, кого

за жизнь благодарить.

инстинкты приглушив,

ты многое поймёшь

о тех, кто тем и жив,

что ты ещё живёшь.

ты мне рукой сотрёшь

растёкшуюся тушь...

я знаю: ты живёшь

в краю забытых душ.

В кафе

Продираясь сквозь заросли времени,

Оставляем в памяти метки.

От беды уберечься где бы мне?

Может, здесь, на бумажной салфетке?

За столом, в кафе поэтическом,

Где раз в месяц я обязательно

Принимаю вид драматический

И других изучаю внимательно.

На салфетке царапаю строчки,

Убегая от страха стереться.

Где такие же одиночки

Западают зрителю в сердце.

Не благодари

Прошу, не благодари

за мыльные пузыри.

В них пустота внутри,

пожалуйста, посмотри.

А может, сегодня в три

мы всё же поговорим?

Москва – это третий Рим,

любовь же пройдёт, как дым...

О том, что сегодня день прессы,

и я не твоя принцесса.

Не обратить процессы

вспять

и воскресшего

не распять.

А может, третьего в пять я

надену вечернее платье,

пойму, что мне нет ещё тридцати,

и беспредельно начну расти

(вплоть до самой до старости).

Жестокая жизнь

жадный журавль в жабо

жаждал жёлтый жакет,

жрал жирную жабу живьём.

жужжал жучок жизнедеятельный,

жужелица жила животной жизнью.

жирафа ждал животновод.

жеребенок жевал желуди.

жухла жимолость.

жатва.женственная жница

живописно жестикулировала

журящему жучку журналисту.

жрец жонглировал жребием жулика,

желал жертвоприношения.

жасмин.женщина жмурилась.

жалкий жених-железнодорожник.

жестокая жизнь.

Всё будет...

всё будет гораздо проще:

ярким солнечным днём

после бессонной ночи

мы навсегда уснём.

ты – у неё на коленях,

я – у него на руках.

все мои стихотворения

будут в учебниках.

всё будет гораздо лучше

после того, как мы,

самые невезучие,

не доживём до зимы.

не доживём до зимы,

так и уснув во сне.

лишь оттого, что мы

предпочли осень весне.