Родилась в 1982 году в Горловке. Закончила Горловский ГПИ иностранных языков, где и проработала четыре года до поступления в аспирантуру. Сейчас работает преподавателем в гимназии. Пишет стихи, прозу, публицистику. Член ЛитО авторов Донбасса "Стражи весны" в 2011-2012 г. была его руководителем. Публиковалась в периодике, коллективных сборниках "Зимние таинства", "Вольные стражи весны", "Звонкие рассветы" "AMICITIA", "Жасминовый чай", "Автография", в журнале "Пять стихий" и др.. Автор книги "Ход за ходом". Член Межрегионального союза писателей.

Цветок

В лесу с изумрудными листьями,
под кронами вечных дубров,
родился, никем не замеченный,
хрустально-прозрачный цветок.

Цветок поднял головку и увидел небо высокое-высокое, ослепительно голубое. Цветок увидел облака легкие, мягко-пушистые. Цветок увидел Солнце, Солнце скрылось за горизонтом. Крошечные капельки катились по нежным лепесткам, падали на еще теплую землю.
– О чём ты так горько плачешь, крошка? – прошелестел Вековой Дуб, когда несколько слезинок упали ему на корень.
– Ах, – прошептал цветок – я увидел Солнце, но теперь оно скрылось за горизонтом, и мне так грустно.
– Не плачь, посмотри, над моей кроной сияет Луна, её свет – это свет Солнца, оно отражается в ней, как твоя глупенькая головка в озере наплаканных слез. Смотри на Луну и не грусти.
Цветок посмотрел на Луну и увидел, что она прекрасна, ведь в ней свет Солнца. И засмеялся, зазвенел полупрозрачными лепестками.
Прошел день, наступила ночь.
– Что расстроило тебя в этот раз малыш? – проскрипел Вековой Дуб, он был очень стар, и ему все тяжелее стало держаться корнями за землю.
– Ах, – прозвенел цветок – я видел Солнце, и видел Луну, но если Луна лишь отражает Солнце, значит ему так же одиноко там, в небе, как мне здесь, среди твоих перепутавшихся корней.
– Глупыш! В небе миллионы солнц, и твое Солнце не самое прекрасное. А через пару дней здесь, среди моих корней, расцветут сотни твоих братцев и сестриц. Подожди немного и тебе уже никогда не будет одиноко.
Цветок посмотрел вокруг и увидел несколько, еще не раскрывшихся, но так похожих на него головок, и улыбнулся.
– Что приключилось на этот раз? – Вековому Дубу и так не спалось, а Цветок снова плакал.
– Ах! – и Цветок бессильно уронил головку на землю.
– Да что с тобой? – заволновался Дуб и подставил бедняжке корень.
– Мне так грустно, так больно! Ведь я никогда не смогу быть там, рядом с моим любимым Солнцем, рядом с ним вечно будут миллионы солнц, но я умру через несколько дней.
После этих слов и Вековому Дубу стало грустно. Он понял, что через несколько дней его маленький друг погибнет, а он будет еще долго цепляться старыми корнями за землю, перенесет и осенние ливни и зимние метели, и едва ли весенняя гроза потревожит его. Долго-долго будет он стоять здесь один, среди своих поросших мхом безмолвно гордых братьев, ведь до Цветка он ни с кем не разговаривал. И Вековой Дуб заплакал, и цветок обнял его корень тонкими листочками и тоже заплакал.
Наступило утро. Солнце поднялось из-за горизонта.
– О чём ты так горько плачешь, Вековой Дуб? Больше ста лет я играю в твоей кроне, наслаждаюсь ее изумрудными переливами, слушаю шелест твоей листвы, и ни разу не видел твоих слез.
– О Солнце! Опусти луч и посмотри: здесь у моего корня – прелестный Цветочек погибает от любви к тебе, и я не желаю жить без него. Но он наверняка погибнет, как сотни его братцев и сестриц, а я буду еще долго цепляться старыми корнями за землю. Сожги меня Солнце! Брось поток огненных лучей!
Солнце посмотрело на Цветок, на его хрустально-прозрачную изящную головку, почувствовало нежный аромат его лепестков, и ему, вечному светилу, вдруг тоже стало грустно. Ведь вокруг него были миллионы солнц, но они безмолвно гордо светили в своих вселенных, и до Векового Дуба оно не с кем не разговаривало. И тогда, перед самым закатом, Солнце протянуло луч и подняло Цветок в небо, и его лепестки засияли. И безмерно счастливый Дуб еще долго-долго болтал с Цветком по ночам, когда тот сиял над его кроной крошечной серебряной точкой. А днем, когда Солнце ослепляло, он все же знал, что там, в высоком-высоком, ослепительно голубом небе, за легкими, мягко-пушистыми облаками, горит его нежная Звёздочка.

Волк

За окном замигали огни полустанка, Владимир взял чемодан и направился к выходу, легким движением соскочил с высокой подножки и, не раздумывая, привычно свернул с заснеженной платформы на едва заметную тропинку в лес. Тихий зимний лес сиял, купаясь в свете полной луны. Знакомые с детства изгибы тропинки не отвлекали Владимира от мыслей, ясных и светлых. Он шел домой к матери, шел, чтобы обнять ее после нескольких лет разлуки, чтобы попросить благословения на свадьбу. Конечно, он писал ей об Ольге, но разве в письмах можно рассказать все? Нет. Сейчас он откроет дверь просторного родительского дома, обнимет свою крепкую, еще не старую, маму, и расскажет всё.

Это «всё» в одно мгновение окутало его теплом. Ольга, Оля, Оленька. Светловолосая, голубоглазая, стройная, как осинка. Она нежная и смелая, водит автомобиль. А эта улыбка, по-детски наивная и такая обольстительная одновременно…

Сильный неожиданный удар в спину сзади и нежный лик, нарисованный памятью, исчез, в глаза полетел колючий холодный снег, Владимир упал в сугроб и не сразу понял, что случилось. Когда понял – не поверил. На тропинке сидел крупный волк и смотрел на парня желтыми любопытными глазами. Владимир попробовал пошевелиться, волк стал в стойку и зарычал. Владимир замер. «Неужели смерть?» – пронеслось в его голове. Смерть уже заигрывала с ним. В 38-м, навалились жар и кашель, отец вызвал доктора из города. Доктор диагностировал двустороннюю пневмонию. Восемь километров до полустанка отец нес десятилетнего Володю на руках, через лес туда, где их ждал поезд.

Волк смотрел и не шевелился. Сейчас он был похож на любопытную собаку. Владимир резко вскочил, волк бросился ему под ноги, сбил и снова зарычал, приняв стойку. Когда в 41-м немцы зашли в деревню, Володю и еще нескольких мальчишек поставили к стене сарая. Немцы смеялись и кричали «партизанэн», потом стреляли в землю, и снова смеялись.

Волк сделал несколько шагов назад и сел. «Что же ты делаешь, тварь, кончай уже!» – Владимир копил силы для нового прыжка. Отец погиб в 42-м. После войны на Володю осталась мать и три младшие сестры. Он надел штаны, сшитые из немецкого мешка, взял отцовскую рубашку и уехал на торфозаготовки. После месяца тяжелой работы его избили, деньги отобрали. Добирался домой на крыше поезда. На одной из станций парня поймали и отправили в милицию. Молодой лейтенант отвел его на вокзал, купил билет и еды на дорогу. Еду он тут же съел, а билет вернул в кассу, на крыше поехал дальше, деньги отдал матери. Она плакала.

Владимир снова встал, пытаясь нанести удар чемоданом, он двинулся на волка. Но желтоглазый был ловок, большим серым клубком он прокатился по ногам парня и свалил его в сугроб. Отошел, поднял голову вверх, словно собираясь завыть, но не завыл, фыркнул и скрылся в лесу. Еще несколько минут Володя лежал, не понимая, что случилось. Потом осторожно встал и пошел домой.

Утром почтальон принёс телеграмму: «Ольга разбилась. Похороны 23-го».