Илья Борисович Брагин – 1971г.р., коренной петербуржец. В 1998г. окончил СПб Государственный университет, филолог. Пишет стихи с 14-ти лет. Член ЛИТО «Приневье» при Союзе писателей России. Первая публикация состоялась в 2004г. в журнале «Невский альманах». Дипломант II этапа и участник шорт-листа Международного поэтического конкурса «Золотая строфа – 2009», Лауреат Международного поэтического конкурса «Серебряный стрелец – 2010», лауреат литературной премии «Жемчужное зерно – 2018», лауреат конкурса им. Шестакова 2020г. (Пермский край). С 2012г. член литературной группы «Окно» и сотрудник редколлегии поэтического журнала «Окно». С 2017г. член Многонационального Союза писателей Санкт-Петербурга. Автор 15-ти поэтических книг и трёх дисков песен в авторском исполнении. Публикации в сборниках и альманахах Санкт-Петербурга, Москвы, Волгограда, Смоленска, Перми, Израиля.

Материал подготовлен Феликсом Лукницким

СТИХИ

Мне не нужно трибун, чтобы с них объяснять, что к чему:

Кто стремится – тому открываются двери и так.

Мне слова не нужны, я хочу помолчать потому,

Что слова – принадлежность случайных, бестактных атак.

Если ритм, это всё-таки можно хоть как-то понять:

Он приходит оттуда, откуда нисходит Любовь.

Иногда я люблю им пространство вокруг заполнять

Ото лжи очищать эту рабскую, горькую кровь.

Только даже анапест, увы, в вас не вселит всего,

Что его заставляет пульсировать в жилках слогов.

Я пишу, я пока что пишу от того,

Что ещё не умею слагать бессловесных стихов.

* * *

Когда один я, и вокруг мерцают

Забывчиво незапертые люди,

По лицам узнаю их, словно

Я вспоминаю ощущенье от романа,

Прочтенного когда-то, и не смутно

Отдельные мелькают сцены,

Как пущенные влёт страницы…

Вот оглавленье. И теперь яснеет

В моём сознанье сути сердцевина,

Как дальний человек в трубе подзорной,

Рукой на резкость наведенной скоро.

И горько мне, когда я вижу ясно

Скандалы, растворенные в морщинах,

Репьями в душу залетевшие обиды,

И мести бритву под полой гордыни;

Гроши, неподаные нищим,

Бесслезность плачущих,

И глупость оправданий…

Но я ищу, смотря на эти лица,

Не то, что есть, а то, что быть могло бы:

Избавленные от налета гари

Прекрасного невысохшие грани…

Так, находя в оркестре на гастролях

Знакомое лицо, мы понимаем,

Что виолончелист похож на друга,

Который музыку совсем не любит.

* * *

Золотые мои князья,

Неродившиеся друзья.

Не побрезгуйте мной, простым,

Заклинаю вас всем святым!

Положите мне ночь на грудь, –

Потому – без нее не уснуть,

Пусть прохладная сила добра

Грусть вытягивает из ребра.

Дождь щекочет водой водосток

И смещается влево восток,

Вся поверхность пространства мокра.

Лунный дождь. Голубая икра...

Ночь приклеит ко мне слово «жду».

Бьёт источник навстречу дождю

И выводит несвязную вязь,

В пальцы хлынув, загадочный князь.

Говорит он со мной через стих:

«Излечись от желаний своих»,

Я не внемлю совету – хочу,

И несходную цену плачу.

Как мне вторить благой немоте?

Лучше стих на горячем листе,

Лучше вместе и грезить и знать,

Благо я научился страдать...

Но ночами уходит тоска,

И слышнее лепечет река,

Улыбается тихо Господь,

И вселенной пульсирует плоть.

Разгулялися в небе стада,

Их любовь горяча без стыда.

Я такой же, о Боже, хочу!

И навстречу пространству лечу...

Это семя великой Игры

Засевает созвездий костры.

Блещет Божья невинная ложь,

Разгорается звёздная рожь.

И спешат Золотые Князья

И не ведают слова «нельзя», –

Закрома беззаконий пусты,

Их желанья, как пепел, чисты.

* * *

Покуда в наши дни война

Становится едва ль не модной,

Душе моей ясней видна

Закваска мудрости народной:

«Довольствуйся простым!» Не глуп,

Но всё же думаю в смиренье:

«Как хорошо иметь тулуп

Зимой, а в ночь – стихотворенье!»

Меня осудит патриот,

Ведь за окном убийство, тризна…

Ему отвечу: Ланцелот

Жил без клейма любого «изма»!

Себе кажусь в сто раз важней,

Чем даже рухнувшее зданье.

Война в душе больней и злей:

В ней высший суд и оправданье!

Меня страной не убедить.

Пусть будет «с краю эта хата»,

Мне тоже нужно победить!

Хоть логика и простовата…

* * *

Словом нас Господь создал из праха.

Каждому даны отец и мать.

Так какое ж мы имеем право

Ненавидеть или проклинать?

Нам Господь и море дал, и сушу,

И святых оставил, как патруль.

Так зачем отчаиваем душу,

И бросаем мощный жизни руль?

Нам даны история, сознанье

И наставник, чья душа чиста…

Так зачем же снова на закланье

Мы ведем Спасителя Христа?

* * *

Опять молитвы, слёзы и рокот бытия…

Мне не хватает прозы, да и поэт ли я?

Не осквернять наречьянаученный у птиц,

Пытаюсь уберечь я в мельканье стильном лиц

Свои предначертанья, что в суете совой

Глядят, как сочетанье судьбы со словом «свой».

Нет, не в руке синица, не в небе журавель,

Простёртая десница давала мне апрель.

Меня пытают словом«мякина», «воробей»,

А я гляжу Иовом, чья вера – хоть убей!

Давно прошли гоненья на Имя бытия,

Но духу мало тленья, гори во мне, Илья!

ИЗ УИЛЬЯМА БАТЛЕРА ЙЕТЦА (перевод)

Когда ты сед и стар, и полон сна,

Сядь у окна, расправь ладонью книгу,

И взгляд доверь задумчивому мигу,

В котором истина видна одна.

Идут мгновений стройные ряды

И ворожат надёжно, и не очень…

И лишь душа уставшая не хочет

Менять соблазн на райские сады.

Кто любит головы наклон, уклад

Камина и красивую собаку,

Тот посылает вздохи Зодиаку

И осязает слога звездопад.

ЛОВУШКИ ДОБРОДЕТЕЛИ

Поначалу – заботясь о сущности, греющей солнцем,

Наставленье прими, что усилия – верь – не нужны…

Эту мысль адекватную выпив сполна и до донца,

Знай – порядку они присягают – верны и нежны.

А когда мысли кончатся, ты помолчишь: простофилей

Или мастером – это прими в суете мельтеша

Или радуясь. Как величать тебя впредь – по фамилии

Иль по имени отчеству – это решает душа.

Если много усилий (они не нужны!) ты прогонишь,

То пойми, ученик, – суть свою ты не загородил.

Поплескались они, как русалки-чертовки в затоне,

И на ус намотали, как тину и ряску, и ил

Все твои выкрутасы, заумно-волшебный рассказчик,

Что прощает себе неумение поговорить…

В самом деле, тебе непотребство ума не указчик.

Сказка вечность продлит, как добротную крепкую нить.

Снисходительность силы, чарующей магом халдейским,

Приручит что положено. Даже и суетный хлам

Душу мягче содеет. Не нужен он в общем-то, дескать…

Нужен, нужен! Иначе себя ты причислишь к богам.

Боги могут простить, приголубить, но, глупый, – сражайся

За себя с этим хламом! И будешь в итоге умён.

Ведь в природе, ты знаешь, бывает не только лишь жатва:

Кто не пашет – не сеет. Закон – это просто закон.

А сражаться-то трудно… Враги твои – страсти? Не только.

Власть имён, адекватность, нелепости – тоже враги.

Если ты невнимателен, то просочится «поскольку»,

«Значит» и «потому что»… Душе то хотя бы не лги!

А когда протрезвеешь и станешь по-новой инертен –

Сострадание пестуй. Оно – твой волшебный урок

Навсегда. Навсегда! Потому что, всегда тот, кто смертен,

Тот доволен, урвав у судьбы даже маленький клок.

Состраданье ущербно, когда ты душевно не тонок…

Можешь тех понимать, кто клокочет, волнуясь, грубя?

Объясни себе сам это: ты уж давно не ребёнок,

И поймёшь: начинать нужно снова и снова с себя.

А познав иерархию, станешь, конечно, скромнее.

Потому, что тщеславие – это и гадость, и тлен.

О, любовь! Ты меня не покинешь? Я стану елеем,

За собой придержав, как урок, этот Божеский плен.

* * *

Помолитесь, друзья, за поэта,

Он родился и умер строкой,

А награда при жизни за это–

Непокой, непокой, непокой…

* * *

Снег идет, и чумную хандру

Мы подвинули общим легато.

Будто пешкою взяли туру,

И лелеем в душе, словно Дату,

День текущий. Друг другу враги,

И друзья мы бываем, и братья.

Береги нас Господь, береги, –

Наши души красивы, как платья.

Наши лица – иконы, и пыль

С них стираем мы ласкою тихой.

Пишем мы свою жизнь, словно быль,

И не брезгуем неразберихой,

Чтобы жить и прощать, и всегда

Знать, что есть у души искупленье,

Воздаянье, надежда. Беда –

Это просто предвзятое мненье.

Мы покормим собаку с руки,

Умилимся на небо спокойно.

Крикнут ангелы нам: «Чудаки!»

Мы ответим молчаньем достойно.

Да, себе – господа, но души

Мы друг в друге серьезно не чаем.

Если хочется – ты согреши,

Каждый грешник прощеньем спасаем.

На Земле есть любви элемент,

И Смирение есть во Вселенной.

Можешь, свой поджидая момент,

Стать одною секундой нетленной.