Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 6 15 апреля 2018 г.

Лит. объединения Санкт-Петербурга

Ольга Вишневская, ЛИТО Пиитер

Ольга Вишневская, Санкт-Петербург. Родилась под Ленинградом в 1988 году, живёт в Санкт-Петербурге. Стихи пишет со времен средней школы. С отличием окончила биологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. В данный момент пишет кандидатскую диссертацию по специальностям «Физиология» и «Клеточная биология». Работает научным сотрудником в институте эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова Российской академии наук и в институте Ветеринарной физиологии Свободного университета Берлина. Обладатель различных премий, стипендий и грантов в области науки. Стихи пишет на русском и немецком языках; выступает на разных площадках в России и Германии. С 2007 года публикуется в различных периодических изданиях. В 2015 году появился первый собственный сборник стихов «До любви». Является обладателем специального приза поэтического конкурса «Молодые голоса»; лауреатом и участником различных всероссийских поэтических фестивалей, таких как «Петербургский ангел», «Филатов Фест» и др.; радио- и телевизионных программ о поэзии; слушатель школы поэтического мастерства «Линии времени» и представитель литературно-дискуссионного клуба «Стрелка поэтов» при Центре Современной Литературы и Книги.

Материал подготовлен Феликсом Лукницким

Подборка стихотворений:

Не влюбляться в стихи. Не влюбляться в чужие строки. Не влюбляться в поэта, тем паче в его пороки. Убегать, выбирая обратное направление от прицельного выстрела в сердце стихотворением. Не вести с ним беседы долгой о мироздании. Притвориться, что ты — совершенно пустое здание, что до нитки тебя обчистили мародёры. Не вести с ним на кухне душевные разговоры. Не гулять с ним по Питеру ночью, не петь Летова. Отвечать, что тебе параллельно и фиолетово. Не смотреть в темно-синее небо, покуда звёзды. Не влюбляться в поэта! Не влю- *поцелуй* -поздно!

***

Напиши мне музыку, магию сотвори! Чтобы каждая нота стала моей молекулой, так, чтоб я засветилась солнышком изнутри, позабыв, как до этого дня прожила калекою: той, что ходит безвольной дорогой «работа-дом» и всегда без вины перед кем-нибудь виновата, у которой всё яркое сбудется, но потом — а сегодня она побудет монохроматом.

Напиши мне не рэп, не попсу, не рок — напиши мне чувственное начало, чтобы я, отражаясь от нотных строк, в унисон мелодии зазвучала. Чтобы в этой волшебной музыке жизнь текла, на виске пульсируя тонкой нитью — по углям, по кристаллам выбитого стекла я прошла бы за ней исключительно по наитию! И пускай через эту музыку сквозняком пролетит стремительно озарение, что увидит меня под любым углом и оставит дар цветового зрения.

***

Ты твердил, что любовь — это высший суд, Что когда мы прыгнем, то нас спасут, Что стиль Casual будет недолго в моде, И что счастье наступит когда-то вроде. Ты сложил свои руки. Идешь по краю. Ты играешь мечтами. И я играю. Ты сказал, что тщеславие — нет, не грех, Что коль цель видна, то иди сквозь всех. А когда говорят: « Как же ты так можешь?», То проходишь с надменной и наглой рожей. Ты чего-то не понял. А вроде взрослый. Разъезжаешь по Хельсинки и по Осло. Ты писал мне письма. Хандра и скука. Вместо чая — шампанское и самбука. Про дела мои спрашивал многократно. Всё в порядке, Нева не течет обратно. Ты сидишь уставший. В делах и в плане, В полусумраке, в комнате и в Armani. Ты считал, что время стоит на месте, Что сложилось однажды — то будет вместе, Что когда о чувстве совсем забыли, На него не осядут барханы пыли. Ты читал много книг, как на скорость в школе. Ты нуждаешься в самом больном уколе.

***

Февраль. Довольно снежно и свежо, зима узорами на окнах ставит штампы, сидеть в своей квартире хорошо, любуясь нимбом потолочной лампы, качающейся тенью по стене. Разминка зрения: налево и направо, и холод, пробежавший по спине, такого непонятного состава. В нём теплится едва заметный страх грядущих лет, эпохи, окруженья — так возглас, затаившись на устах, умрёт, оставив губы без движенья.

Мир катится — огромный снежный ком, мы — кегли, избегающие страйка, мы падаем и заново встаём, себя представив белокрылой чайкой. Вокруг так много зависти и зла, стою и думаю, куда же я попала, зажмуриваю накрепко глаза, не принимая эти идеалы. Во сне не разбирая черт лица, не видя толком даже силуэта, я слышу голос своего отца, дающий силы пережить всё это.

***

Внутри разрывается море, а в море рыбы молчат друг с другом который десяток лет. Я выпущу море однажды наружу, либо — зажгу в глубинах бесстрашный фонарный свет. На дне корабли, затонувшие в шторм и бурю, прощальные песни о них поздновато петь. От нервов таблетки пьют, а иные и курят. У меня под рукой ни таблеток, ни курева нет. Красуются надписи с каждого гиблого борта: здесь «Дружба» лежит в слое ила, а рядом «Любовь»... Я против захоронений подобного сорта и сказанных в полный штиль громогласных слов. Для всех не доставленных в порт на плавучем доке сражённых стихией, надломленных пополам, полощется тряпочка, поднята на флагштоке: «Моим затонувшим без вести кораблям». Я плачу дождём в своё необъятное море, и капли стучат, образуя собой круги. Сама захлебнусь в этом море, возможно, вскоре, поэтому, Боженька, праведный, помоги! Оставь надежду веровать в добрый случай, попутный ветер в пасмурный день сули, да пусть не сгустятся над морем большие тучи, да пусть не утонут в странствиях корабли.