Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 6 15 апреля 2018 г.

Лит. объединения Санкт-Петербурга

Филипп Сосновский, ЛИТО Линии Времени

Филипп Сосновый [Боромыков] слушатель школы поэтического мастерства «Линии времени» Писатель, психолог и педагог. Исследователь современной Поэзии. Организатор ETM-мероприятий. Ведущий, поэт, из России. Основатель “А ну-ка: Фест” (импро) и благотворительного фестиваля “Петербургский ЛиСТок”. Тонкий знаток интеллектуального кино, семиотического и структурного анализа (символизм), русского языка. Из классиков предпочитает Блока, Пастернака и Цветаеву.

Материал подготовлен Феликсом Лукницким

1.

Всегда уходить

Всегда уходить - и больно, и глупо:

Когда не неймётся уйти.

Так вышло - и смолкли шаги снегоступа,

И наши расстались пути.

Я долго кричал - в ту беззвучную бездну,

И всхлипывал - сухостью томных небес.

Но тропы расстались, нежно-помпезно,

А я брови сдвинул - и дальше полез:

Сквозь ветер и вьюгу, сквозь колкие слёзы

Чрез сумрак - в отсутствие братских плечей.

Я грезил о месте, где плещутся грёзы,

А оказался - ничей.

История смолкла, и снежные пики

И злобные барсы - остались внутри.

Осколки, шумы и бессвязные блики

Под свет опьянённой вечерней зари:

Всё это бы влезло, да жаль рюкзака мне,

Жаль - тратить, что есть, на тотемы Лося.

Тем паче что Лось этот, камень за камнем,

Как будто в отместку - не верил в меня.

Но я благодарен за эту запинку,

Колено склонив пред тотемом Лося.

И, дай же нам Бог, разойтись по тропинкам,

Друг друга на них что есть сил вознося.

Всегда уходить - и больно, и глупо,

Но строгий начальник отмерил свой срок.

На память - лишь лёгкая дробь снегоступа,

И поезда - дальний гудок.

2.

Мотиватор

Даше А

Жираф Евграфий в зоопарке щиплет ольху,

Переживая, что та когда-нибудь может завять.

Думает он при этом про смерть? Как на духу,

Я не могу вам это определённо сказать.

Почтальону Амофию - до пенсии пару лет:

'Панорама' не ждёт, картиной мира не став.

Он выполняет свой долг, хотя в этом долге нет

Ни смысла, ни правил, делающих устав

Немножко гуманней, чем Хамурапи свод:

Безропотный бег по трибунам пустых арен,

Где геройство - сознательно пропускать ход,

Потому что финиш и старт - по сути, один хрен.

Смерть - La Morte - не может спустить курок

И заставить кого-то порвать хоть одну из жил:

Каждому свыше отпущен какой-то срок,

Каждый бедняк получает, что заслужил.

Страх и отчаянье - сёстры вот тех троих,

Только об этом не принято замечать;

Ты, улыбаясь, спокойно в ответ молчишь,

Когда о стольком можно в ответ - сказать!

Жизни колёса заносит, пуская юз,

Сопровождаясь словами с привычным концом на -ять;

Я смотрю на тебя - и, честно сказать, боюсь

Не успеть сказать,

как же страшно

тебя

терять.

3.

Песчаная река

У песчаного ильного брега,

Где я столько глядел на луну

В ожидании первого снега -

Повстречал я особу одну.

Мне казалось, что вот оно - солнце

В ослепительном зареве страз!

Как ревущие паддоки в Монце,

От которых не дёргает глаз;

Как феерия страстного танца,

Как нектар с Олимпийской горы!

Ты была воплощением глянца,

Что влечёт за собой - до поры...

Как страшны распахнутые вежды!

Я был строг: я просил, я корил;

Ты ушла, не оставив надежды,

Ну а я... я тебя - отпустил.

До сих пор

мне мерещится зыбко

Этот бешеный скрип половиц,

Эта горькая с виду улыбка

В хороводе потерянных лиц;

Я бегу от себя - в неизвестность,

И под первый же прячусь подол.

Мне чужда и знакомая местность,

И манящая призрачность дол...

Я - чужой; я себе опостылел.

Стыдно плакать - и стыдно, смеясь,

ВСпоминать, сколько грязи я вылил,

И какую же мутную грязь!..

Я - любил; только камень сточило

Зыбкой мутью песчаной реки.

Всё, что было - прошло и забыло,

Не оставив и мутной тоски.

4.

Я вошёл в кредит как в штопор

Сергееву

Я вошёл в кредит - как в штопор,

и вновь - ко дну.

В моей голове - какие-то цифры; цепочки согласных, букв.

Мне до весны - а жду лишь её одну -

Не дотянуть, как громок бы ни был стук

В ту звёздочку на борту... Я - сбит, и за бортом - борт,

За целью мелькает цель, за щелью сквозит туман...

Мне завтра постелен самый центральный корт,

А я бьюсь за штампы неведомых ныне стран,

А я бьюсь за то, что сегодня предать - не смог,

Что вымолвлю завтра тысячей чуждых губ...

Уходит штурвал - как мир из-под чьих-то ног,

Вращаясь бессмысленным эхо жестяных труб...

По капле стекаются смыслы со всей Земли:

Их так немного на этот огромный шар!

А звёзды - что звёзды?! Погонные метры лжи,

Нокаутирующие всего за один удар.

5.

Волна

Разбомбленные улицы войны.

Их список отсчитал до середины:

Не вспомнят их - до круглой годовщины,

И их не хватятся - они обречены.

Забыты лавки антикваров,

Уютные бистро погребены...

Ужасные последствия войны,

Как отблески пылающих пожаров;

Как отзвук лёгкий лопнувшей струны,

Как тень оборки кружевного платья...

Задумайтесь, мои родные братья:

Не надо всесмывающей волны.

1.

Раунд

Я впитал Лао Цзы и Хайама,

И за Гейне втащил бы вполне.

Только слова не дали упрямо,

Игнорируя пост на стене.

Мимо хипстеры бродят, сверкая

Словно лысиной, карточкой Gold.

Туалет - имитация рая,

Со спасительной связкой щеколд.

Я поставлен в неловкие рамки,

Ограничен - но не огранён;

Я подвешен за хилые лямки,

Пародируя связи времён.

Длинношеий парниша со сцены

По-ребячески, исподтишка,

Перепутав катрены с рефреном,

Матершины штурмует стиха.

А забитая девочка в сером

Про любовь зашептала, про грех:

По-ребячески, только несмело,

Без какой бы то веры в успех.

И нелепая тётка за сорок,

После гопника лет сорока,

Вспоминает чудовищный морок,

Что собою застил облака.

Щуря глаз, я пытаюсь на сцене

Разглядеть хоть какую-то суть.

Очевидна здесь связь поколений,

Но не вяжется с мерой ничуть.

… Из барака я вышел, шатаясь,

Словно окунь, хвативший блесны:

Мне не надо сортирного рая,

Если можно занюхать весны!

Для детей подземелья - и яма

Трактоваться способна, как храм;

Слова здесь мне не дали упрямо,

Недопетрив,

что слово -

я сам

2.

На распутье

Вере

Я свернул от Бога направо,

Прямо к Витебскому вокзалу.

Но зовущие Могилёвы, Бресты,

Отзываясь внутри протестом,

Не выносят протест наружу:

Не соберусь. Не выдержу. Не нарушу!

Мне шаверма мерещится, как расправа:

И зачем, зачем я свернул направо?

Я свернул от Бога налево -

Там, где метки декабрьского расстрела

Пожимают каждой дворняге лапу;

Вместо них ведут меня по этапу.

И, седеющий в три ступени,

Погибаю, но подогнув коленей.

Не по мне продвинутый этот лэвел:

Эх, зачем налево, что ж я наделал?

Так теряемся в Питере, как в догадках,

Упиваясь спиртом, таким же гадким;

Доходя до ручки, до меры, низа -

Выходя в окно, не имеющее карниза.

Приходя покаяться - и проститься,

Забываем важнейшие в жизни лица;

И, отчаявшись, молимся - еле слышно.

Лишь до Бога дойти всё никак не вышло.

3.

Тонкие своды тугих решёток:

Путь оборвался - край остр и чёток.

Выгнут успех, как орешек чёток -

Также неуловим.

Помехами смотрится рябь канала

В тебя, угадывая сначала,

А следом - шарахаясь пьедестала,

Его заменив - другим.

Я львам на мосту напрямую в пасти

Гляжусь, как будто порвать на части

Они меня согласились с счастьем,

Но каждый из них застыл

Как я - в переулке Большой Подьячей,

Монетку подбрасывая на удачу.

Но решку не выдержу - и заплачу,

Лишая орла двух крыл.

4.

Зеркало

Дорогой Соне Осень

Называй меня, как почудится:

Резвым ветром ли, степью, осенью;

Мимолётной вспышкой, застывшей проседью,

Каракатицей, барракудицей...

Называй меня - по наитию,

Сеть миров сохраняя в малости,

И прощай - за ценности,

и за шалости,

Что доверю тебе - по прибытию;

Называй меня - частью целого,

Или стервой клейми, напыщенно:

Сокрушайся, что

липли

тыщами,

Со всего-то со света белого;

А ты выбрал меня, распутную,

Свято веря в безгрешность прошлого -

Разбивая руками крошево

Искушения неминутного;

Называй меня - наваждением:

Я сама - уж не вспомню имени

И довольствуюсь поражением;

Только скул твоих - сколы-линии

Вновь привидятся - в отражении.

5.

Таше Бруни, за точку отсчёта

Сейчас ты будни рвёшь на части,

Забыв наивно, что несчастье -

Не заслужить и тень участья

На встречном восковом лице.

Оно надменно сдвинет брови,

Не ощутив родства по крови,

И что-то яростно на мове

Лишь пробурчит, входя в ТЦ.

А ты осталась перед входом,

Где год бежит стремглав за годом,

Проигрывая ход за ходом, -

С ногами от самих ушей.

И хочется кричать с обиды,

Когда, казалось, были ж виды,

И угрожать судом Фемиды -

Вот только он уже - ничей.

Несётся жизнь неумолимо,

Как килобайты торрент-стрима;

Как два замшелых пилигрима,

Уже принявшие покой

Чрез два стекла на коромысле -

Так человек меняет мысли

Быстрей, чем выпьет стопку виски,

Закусывая перед второй.