Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 6 15 апреля 2018 г.

Лит. объединения Санкт-Петербурга

Сюзанна Кулешова, ЛИТО В. Лейкина

Кулешова Сюзанна Марковна (род. 1 февраля 1960 года, г. Ленинград) — русский писатель. Родилась в семье Кулешова Марка Константиновича, офицера ВМФ и Морозовой Веры Илларионовны, домохозяйки, участницы ВОВ). В 1977 году поступила в ЛЭТИ. После третьего курса отправилась в геологическую экспедицию и перевелась в Горный институт, который окончила в 1988 году по специальности палеонтология. 10 лет работала во ВНИГРИ. По семейным обстоятельствам оставила геологию, работала учителем в частной школе педагога-новатора Валявского А. С., педагогом в частных центрах развития детей и подростков. После 2000 года – литературный редактор рекламных изданий, копирайтер. С 2012 года член Союза писателей Санкт-Петербурга. С. Кулешова – член ЛИТО В. А. Лейкина с 1972 года, участник семинара В. Г. Попова с 2009 года, участник мастерской драматургии под, руководством Б. А. Голлера с 2012 года.

Материал подготовлен Феликсом Лукницким

РАССКАЗЫ О ЛОНДОНЕ

Sorry, London.

Довольно быстро придя в себя от многолюдной, многонародной суеты аэропорта Gatwic, можно сказать: почти не смутившись ею и нисколько не утомившись, я воспользовалась услугами пусть не дешёвого, но довольно уютного экспресса и оказалась на вокзале «Виктория». О, нет, я отнюдь не из милого малого городка центральной России, и Лондон - не первая столица в моей наполненной перемещениями жизни, но чувство, возникшее в первый момент нашей встречи, было сродни… потери девственности в первую счастливую брачную ночь.

- Sorry. - сказал мне город, как будто случайно задел в толпе, хотя это я незваным гостем вторглась в его владения, и я поняла и приняла сразу этот закон - пароль: Sorry - we have one blood. И не важно, что произошло, если это не существенно, не причиняет увечий и не оскорбляет достоинства, можно забыть перевод этого волшебного слова, имеющего мало общего с каким-либо сожалением, и просто наслаждаться всеобщей отстранённой доброжелательностью и учиться быть таким же. Однако, время шло, а я стояла посреди огибающего меня людского потока, судорожно сжимая ручку своего чемоданчика на колёсиках, как пресловутую соломину и кляла языковый барьер, мешающий мне спросить дорогу к ближайшей станции метро.

- Excuse me! - наконец выпалила я в лицо некому молодому человеку на его очередное «Sorry” - Where is the undeground station? Help me please if you are not very busy.

Молодой человек, до этого бежавший почти в припрыжку, был несомненно «very busy”, но он вдруг остановился, улыбнулся, и его лицо выразило столько участия, что я поняла, город совсем нe против моего присутствия, по крайней мере пока.

- Where are you from?

- Russia.

Почти незаметное движение бровями сделало милую улыбку сочувственной - так смотрят на человека случайно потерявшего что-то ценное и не осознающего этого до конца. Я немного смутилась своим мыслям по поводу его реакции, но решила, что она вызвана исключительно пониманием ситуации, в которую попадает незадачливый путешественник - одиночка, слабовато владеющий иностранным языком, в чужой стране. Но на всякий случай уточнила:

- I’m from Saint-Petersburg. And today is my first day, no, now it’s my second hour in Landon.

- O! So! Well! It’s nice! It’s nice.

И замечательный парень тут же сообщил мне, что сам он всё равно идёт в метро и будет пополнять счёт на свою карточку, поэтому мне - жительнице города, в котором он был однажды со своими родителями в далёком детстве, лет пять назад, он поможет найти дорогу и купить недельную замечательную карточку, которая обеспечит мне спокойное перемещение в пределах трёх зон на всех видах транспорта и ещё кучу каких-то бонусов, о которых я мало что поняла вследствие недостаточного словарного запаса и малого опыта общения с молодыми англичанами. Он выполнил своё обещание, и мы весело расстались с ним внизу, возле схемы линий, нажелав друг другу всяческих welfares.

Thanks! Landon! Я почувствовала себя достаточно уверенно, и уже легко улыбалась всем, с любопытством разглядывающим меня в вагоне метро в ответ на их улыбки, вовсе не думая, что у меня что-то не в порядке с лицом, костюмом и поведением. У меня всё было нормально.

Разумеется, я проехала свою станцию, не сообразив, что нужно нажать на кнопочку рядом с дверью, чтобы та открылась, и зачем-то вышла из метро в двухэтажный район вокруг Stradford. Вообще-то мне нужна была Godwin road, на которой располагался небольшой двузвёздочный отель, где мне забронировали комнату на шесть ночей моего пребывания в Лондоне. Я спросила у первого попавшегося прохожего далеко ли эта улица, и поняла по его объяснениям, что совсем рядом, и что вполне можно было выходить именно там, где я и вышла, ну пройти минут на семь дольше. И я окунулась в мир узеньких тротуаров, палисадников, чистеньких, засаженных растениями, наверное, всех широт и климатических зон, прекрасно уживающихся на мелких клочках земли. Домики жались друг к другу боками, они были разных цветов, оттенков, имели кучу каких-то мелких отличий при общей похожести, а улочки шли то прямо, то поворачивали, то незаметно загибались…. Короче, минут через пятнадцать я решила уточнить, верной ли иду дорогой, и спросила ещё одного прохожего про Godwin road.

- No. It’s not in this area.

И, конечно, при всём желании помочь, он не мог даже предположить, где это находится.

Смеркалось. То есть всё происходило по закону жанра. Но уверенность в счастливом исходе не покидала меня, и я решила вернуться на станцию метро. Я снова погрузилась в мир домиков, лавочек, палисадников и через десять минут поняла, что окончательно заблудилась.

Я стояла у входа в какой-то магазинчик и уже чуть не плакала, потому что и прохожих-то было не видно - смеркалось же. Как вдруг из этого магазинчика вышли парень и две молодые женщины.

- Sorry! Excuse me! Can you halp me?

Я кинулась к ним, я уже привыкла, что здесь никто не пройдёт мимо, услышав пароль, и эти трое остановились и уставились на меня с некоторым интересом. Я стала сбивчиво объяснять, что мне нужно, но видела с отчаянием, что мой английский сейчас не очень хорош, и меня почти не понимают. Однако они догадались, что я ищу какую-то дорогу:

- Кеша, дай ей карту, может она просто покажет, что ей нужно.

Я замерла на месте, не веря своим ушам, а губы мои уже расплывались в улыбке всепоглощающего счастья, и даже по инерции вырвавшееся «Sorry” не смогло больше скрыть моего происхождения.

- Так ты русская!?

- Ну, да! Я только сегодня….

- Да понятно. Понравился Лондон?

- Очень!

- Так она же только что с аэропорта!

- А причём тут это!

- Вы правы, правы! Это происходит сразу.

- Или не происходит, я не люблю Лондон, мечтаю уехать, да пока дела держат.

- Ой, да ладно, хотела бы уехала. - и они ещё немного поговорили , поспорили, кто и что забыл здесь в Лондоне, и кого за какое место держит этот город. Потом они вспомнили про меня

- А ты откуда?

- Из Питера. А вы?

- Я из Вильнюса - сказал парень - здесь меня зовут Кеша, а вообще я - Кестас.

- Я из Винницы, слышали город на Украине?

- Да, конечно, я там даже была, моя мама с Украины.

- Правда? Меня зовут Люба, а Вика из Харькова. Ну, где твоя гостиница? Кеша, посмотри по навигатору.

Кеша залез в машину, настроил дисплей своей, судя по всему любимой, недавно приобретенной, игрушки:

- Садись, мы отвезём тебя в твой отель.

Стемнело, но улочки освещались буйством вывесок, зазывающих отведать какой-либо еды. И я поняла, правда уже на следующий день, что Лондон очень хлебосольный хозяин - если на улице через две двери третья не является входом в кафе или ресторанчик, то обязательно стоит индус с указателем, где можно покушать.

Минут через десять мы были у дверей моей гостиницы.

- Слушай, а ты здесь надолго?

- На неделю.

- А чего так мало?

- Так это ж - командировка. Я просто привезла документы ну и так далее.

- А на фиг эту твою гостиницу поехали к нам! Мы дом снимаем вскладчину, сейчас у нас как раз на эту неделю ребята поехали домой, в Пярну. Так что есть место. Или ты уже оплатила комнату.

- Вообще-то нет.

- Поехали, правда, ты нам расскажешь, про Питер, как там сейчас у нас в России. Здесь все мы - русские. Поедешь?

- Да!

Sorry, London! Я постучалась в твою дверь, и ты распахнул её настежь и теперь мы оба стоим на пороге и смотрим в глаза друг другу, и я понимаю, что уже влюблена, что ты теперь навсегда рядом с Питером в моём сердце.

Портобелло.

У этого города странные отношения со временем. И с пространством. Возможно оттого, что он очень - очень старый - порождение великой Римской империи, оставленное в наследство потомкам друидов. А возможно оттого, что он пересечён нулевым меридианом, и сам теперь стал столицей мира, предоставившей свой кров представителям всех рас, национальностей, вероисповеданий. Здесь старое и новое смотрится вместе так гармонично, что даже не сразу задумываешься, сколько веков может быть трёхэтажному кирпичному домику, шириной в три окошка, зажатому между двумя гигантами, сверкающими чистотой огромных стёкол, как кристаллы своими гранями. Как будто внуки подхватили под руки своего вполне ещё бодрого деда и вышли вместе на прогулку в City.

Когда приезжаешь сюда на несколько дней, ощущаешь себя… инъекцией, введённой зачем-то в здоровый, сильный организм: быстрая проверка в аэропорту на совместимость, и всё, внедряйся, взаимодействуй, пользуйся, если в этом твоя задача, только не навреди. И ты попадаешь в этот многоворот явлений, событий, чопорных будней с плотными завтраками, ланчами на газонах Green park и богатыми на всякие по-британски остроумные выдумки weekend. Ты даже не успеваешь поразиться разнообразию свалившихся на тебя способов ведения своего бизнеса и возможностей провести свободное время - основная задача - успеть: проснуться, прибежать на остановку обычного муниципального автобуса, прибывающего строго по расписанию, преодолеть математически логичное движение «underground”, войти в офис, кафе, фойе театра, куда угодно ровно к назначенному сроку. Кого-то это, возможно, раздражает, мешает, меня дисциплинирует и успокаивает.

Однако, есть в этом городе места, где всё по-другому, где спешить не имеет смысла - время не подчинится никаким твоим манипуляциям, и ты всё равно удивишься, взглянув на часы во второй раз. А пространство поставит тебя в тупик, и ты поймёшь по-другому прочитанные и перечитанные не раз страницы приключений «Алисы в стране чудес», и даже фантазии Джоан Роллинг покажутся вполне реальными и тривиальными. Это London markets.

Нужно доехать до станции метро «Notting hill Gate”, выйти на узенькую улочку, изгибающуюся во всех возможных в трёхмерном пространстве направлениях, пройти мимо кучи лавочек, прижившихся в первых этажах прижавшихся друг к другу зданий - родственников, лавчонок, торопящихся сменить друг друга, выставляя напоказ изобилие всевозможных товаров, как торговки на южных барахолках в разгар сезона, увидеть на стене строгого задумчивого дома надпись: Portobello road и устремить свой взор вдаль. В эту самую даль из-под ваших ног, изгибаясь, струясь, поблескивая отполированными чешуйками булыжников, станет убегать дорога, а по бокам её будут сопровождать двух-трёх-этажные домики всех возможных расцветок, похожие друг на друга, как детишки в средней группе детского сада, вроде все отличаются только особенностями штукатурки, а присмотришься, - такое разнообразие архитектурных стилей можно увидеть разве что в учебнике по истории градостроительства. И у каждого своя распахнутая в улыбке дверь. Заходи и удивляйся! А ещё: вдоль тротуаров своеобразным драконьим гребнем колышутся в два ряда цепочки столов, столиков, прилавков, заваленные чем угодно: от свиней - копилок, столового серебра и дешёвой снеди по фунту за кило, до перископов, снятых с подводных лодок и холодного оружия, принадлежавшего когда-то британским рыцарям. Вы понимаете: это - рынок и музей английского быта одновременно. Купить здесь можно всё, что угодно: фарфоровые чашки династии «Дзинь», подлинник Модильяни, написанный вчера где-то здесь рядом в лавочке художников за первым поворотом налево, слегка испачканный пейзаж неизвестного автора, который, впрочем, впоследствии вполне сможет окупить все ваши поездки во все столицы мира, поскольку окажется давно утерянной работой Мане. Вам предложат окаменевшую рыбу девонского периода, пластмассовую бижутерию из древних храмов Армении, серебряную фибулу, застёгивавшую плащ ещё римского легионера, дом на этой самой улице, пластинку «Beatles”, которую уже нигде невозможно прослушать, но на ней автограф какой-то знаменитости, которая в молодости фанатела от этой группы. Вы можете стать счастливым обладателем костюма, в котором Фред Ланкастер выступал на палубе американского круизного лайнера, а потом просто оставил его в своей каюте, потому что рукава пиджака лишились фирменной пуговицы. Эту душевную историю вы услышите от торговца и несомненно поверите, так убедительно она будет рассказана. Вы можете купить всё, что угодно, если у вас есть деньги. А если нет - торгуйтесь! Приличный (для рынка) английский, артистизм и чувство юмора помогут скинуть цену втрое, если не впятеро и ещё получить какую-нибудь милую ерунду в подарок - что-то вроде латунной вывески от передвижного зверинца прошлого века о том, что это животное опасно, и его не следует дразнить и кормить.

Пробежавшись вдоль «драконьих хребтов», эдак часа за два, можно мило отдохнуть, а заодно и пообедать в одном из кафе. Кухню какого народа предпочитаете? Ну так эта здесь тоже представлена.

А потом есть смысл воспользоваться распахнутыми дверями антикварных лавчонок. Вот она старинная дубовая низенькая дверка, вход в сказку, а рядом, через окошко, ещё одна. Самое главное, не важно, с какой вы начнёте, это понимаешь, когда выходишь. Итак вперёд - улыбчивые, готовые показать вам весь свой товар продавцы вовсе не рассматривают вас, как несомненного покупателя - прежде всего, вы гость, которому следует показать несметные богатства, удивить древностью, качеством, историей, и просто поговорить. Узнать откуда вы, какова политика последнего мэра вашего города и чем она отличается от новой политики в Лондоне, поинтересоваться вашим отношением к ценам на нефть, пожелать nice day и расстаться с вами навсегда почти лучшими друзьями. Вы обнаружите себя всё ещё у входа, и вам посоветуют пройти дальше, в следующую уютную дверку, за которой будет находиться такая же комнатка, заставленная, например, старинными часами, все на ходу, тикают и бьют, минут пятнадцать, и вы продолжаете свой путь дальше: следующая дверка, комнатка, диковины, дальше, старинное столовое серебро, дальше, антикварные театральные костюмы, в этом платье танцевала Айсидора Дункан, пока не сменила имидж, дальше, лавка индусов, всё из нефрита и авантюрина, дальше египетские древности прямо из раскопок какой-нибудь пирамиды, они не представляют серьёзного интереса для национального музея, но на них пыль столетий! Дальше - картины, подлинники, репродукции, литографии, от двух до двух тысяч фунтов, английские пейзажи, портреты, бабочки, червячки: - на любой вкус, дальше: - Кофе? - Да и покрепче. Дальше: шляпы, шляпки, цилиндры, вуали, кольца, застёжки, индусы, химическая посуда времён Менделеева, снова картины, чайники, арбалеты, часы, собственные часы на руках показывают, что вы в этой лавчонке уже больше часа, и возникает подозрение, что пройдено километров пять, и можно потеряться и выйти теперь невесть где, и где вообще этот выход? Ещё минут пятнадцать, и перед глазами предстаёт новая маленькая комнатушка, набитая антиквариатом, на который нет больше сил смотреть, но она радует вас, потому что следующая её дверь, её вторая дверь, ведёт на улицу, вы видите клочок неба сквозь стекло над проёмом.

Вдохнув полой грудью свежий воздух Портобелло, вы, наконец, замечаете, что окружены массой, очень плотной и суетливой массой людей, счастливых, улыбающихся, галдящих на всех языках мира с неизменным английским Sorry, без которого в такой толчее здесь можно озвереть. А потом ваш взгляд устремляется совсем недалеко, - в двух шага от вас, через окошко, от выхода из бесконечного лабиринта британского антиквариата, в котором вы чуть не потеряли самого себя, вы видите знакомую дверку, в которую входили, и она приветливо помахивает вам, как старому знакомому… А под ногами продолжает струится, изгибаться, сверкать дорога, уходящая вдаль, уводящая вглубь веков.

Новый год в столице мира.

Снега в Лондоне в Новогоднюю ночь не дождёшься. Зато мелкий противно навязчивый дождик – пожалуйста. Однако кому здесь он может помешать! Всё пространство между сияющим Биг-Беном и празднично подсвеченным адмиралом Нельсоном заполняется доброжелательно бесчинствующей, в рамках закона, толпой. Уже к половине двенадцатого никто не стесняется прямо на улице прилюдно потягивать пивко, откупоривать бутылки с шампанским, чем-то закусывать и, в едином порыве, уставившись на огромные таблоиды, подвешенные ради праздника чуть ли не прямо на знаменитую колонну в центре Трафальгарской площади, приплясывать и подпевать любимым группам в ожидании того момента, когда Биг-Бен отобьёт начало Нового года. Тогда начинается великое перемещение народных масс вдоль Parlament Street, разруливаемое весёлыми доброжелательными полисменами.

Наверное, во всех столицах, да и просто крупных городах мира, происходит приблизительно одно и то же на границе двух, важных для нашего восприятия, интервалов времени. Вдоволь нагулявшись, насмотревшись, нажелавшись всяк встречному Happy New Year и наполучавшись того же, отстояв длиннющую развесёлую очередь в бесплатный круглосуточный, к удивлению россиянина, туалет, можно, наконец (сколько ж было времени-то?), где-то под утро погрузиться в Underground, который, кстати сказать, в эту ночь не прекращает своей работы. Всё просто: в Рождество сиди дома и празднуй в кругу семьи – транспорт не работает; в Новый год – гуляй в народе – сервис предоставлен.

Один из вагонов ещё не был заполнен, и даже оставались свободные места для желающих присесть. Впрочем, мы быстро поняли, почему: кто-то перегрузился праздничным угощением и не смог удержать внутри себя деликатесы. Выходить было поздно, да нам и не привыкать лицезреть подобные вещи в общественных местах своего Великого города, и мы спокойно обошли ЭТО и с наслаждением погрузились на мягкий диванчик, ехать было станций десять.

Юные леди, вошедшие следом за нами, бурно реагировали на простёртые на полу останки чьей-то трапезы. Ах, как им было противно и смешно одновременно, и очень хотелось, чтобы окружающие разделили их чувства, и окружающие улыбались и качали головами в знак сопонимания. Но через секунду всё было забыто. Однако на следующей станции вошли двое молодых людей. Они восторженно остолбенели, увидев у себя под ногами начинающее подсыхать свидетельство невоздержанности: Wow!

- Что это!

- Это просто праздник какой-то!

- Чей-то праздник! Смотри: спагетти! – и парень начал с удовольствием комментировать всё, что можно было идентифицировать, как будто устраивал представление в анатомическом театре. Потом поднял голову, оглядел всех присутствующих: – Это чьё?

Он ткнул пальцем в сторону одной из юных леди:

- Твоё?

- Нет! – засмеялась та.

- Значит, твоё? – перевёл он взгляд на подругу.

Но та тоже, естественно, не призналась. Тогда молодой человек стал приставать по очереди ко всем присутствующим.

- Чёрт! Как вас много то! Здесь что весь мир собрался, и никто не признается?

- Да ладно тебе – прервал его товарищ – Ты бы признался?

- Перед всем миром?

- Перед всем миром! Да хоть перед вагоном.

- Вагоном? А хочешь, я докажу тебе, что здесь весь мир? Что Лондон – столица мира, действительно!

- Докажешь! Ты, что хочешь, докажешь!

- Нет, спорим? - Он снова обвёл взглядом присутствующих – Сейчас мы все это докажем. Я – англичанин и мой друг – англичанин, а ты – немец – парень указал пальцем на мужчину, стоящего рядом с ним и сдерживающего то ли улыбку, то ли раздражение. Мужчина в ответ рассмеялся:

- Правда! Я из Баварии.

- Есть! – Обрадовался парень – ты – француженка! – крикнул он импозантной даме, сидящей недалеко от нас.

- Верно! - Кивнула она, улыбнувшись.

- Ты – кениец!

- Сомалиец! Он – кениец.

- Отлично! Гана?

- Зимбабве!

- Поляк?

- Нет!

- Тогда чех?

- В точку!

- М-м? Голландия?

- Угадал!

- Ну, это Индия!

- Конечно!

- Италия?

- Точно – Милан!

- Неужели, Штаты?

- А как же без нас?!

- Сербия?

- Как ты угадал?

- Швеция?

- Норвегия! Но ведь рядом!

- Так дальше – парень был в экстазе, казалось, ему открылся канал ясновидения, он пошёл по вагону, продолжая угадывать национальности всех присутствующих. Перебрав уже почти всю Европу с Азией, переполовинив Африку, он, наконец, добрался до нас:

- Опять Франция?

- Нет.

- Испания? – произнёс он менее уверенно, продолжая меня разглядывать.

- Нет.

Он перевёл взгляд на мужа:

- Германия? Или нет – Дания!

- Ошибка!

- Чёрт! Греция? Мальта? Не Канада же?

- Промах!

Он приблизил своё лицо, выражение его глаз стало заговорщическим:

- Израиль?

- Не-а.

Кто-то крикнул: Россия! Парень встрепенулся:

- Так?

- Так!

Москва?

- Санкт- Петербург!

- Ух, ты! Русская водка?

- Вообще-то предпочитаем вино.

- А какое? – оживились французы.

- Хорошее сухое красное.

Несколько минут вагон обсуждал вина мира и преимущества русской водки над британским джином. Японцы тоже присоединились, и откуда-то появилась небольшая бутылочка саке, и уже пошла по кругу для определения аромата, конечно. Но на третьем нюхающем это забылось, и вскоре весь вагон обсуждал изысканный привкус…

На конечной остановке все дружно и долго прощались, потом мир большей частью разошёлся по разным вагонам и покатил к своим станциям. Underground продолжал работать.

ЛОНДОН. 15 ИЮНЯ

Высокий старик стоял у газона, окружавшего длинный чистый пруд и улыбался, глядя на лебедя, который семенил к нему, расставив свои крылья и открыв в нетерпении клюв. Старик опустил руку в карман и достал оттуда угощение. Лебедь смешно перебирая лапами подтянулся и схватил кусочек бисквита.

- Good, boy! You are my good boy! - Старик указательным пальцем слегка похлопал по изящной птичьей голове.

Лебедь торопливо проглотил свою порцию, шикнул на подлетевших голубей, прогнал подкравшуюся пеганку и снова протянул свой клюв старику.

- Do you want more, my darling? Ok! OK! Come here, good boy!

Eщё несколько раз повторялась эта забавная процедура кормления лебедя. Наконец старика кто-то окликнул, и он погладив пушистый белоснежный загривок птицы, заспешил по аллее вдоль пруда.

Я растерянно смотрела ему вслед, сожалея, что так и не придумала повода заговорить. Старик был мне очень интересен. Он был высок, абсолютно сед и одет в военную форму полка «Нормандия» времён последней мировой войны. На его груди была нашивка с цифрой: 1944 и надписью, которую я не могла разобрать из-за обилия орденов и медалей, покрывших борта его тужурки.

Мне оставалось только ругать себя за свою глупую стеснительность и успокаивать, что я всё равно со своим английским ничего толком бы не могла его спросить, а уж тем более понять его ответ.

Между тем аллеи Green Park заполнялись стариками в синих военных тужурках, клетчатых или тёмно-синих форменных штанах, зелёных беретах. Все они были весьма богато увешаны наградами и очень бурно реагировали друг на друга при встрече. Я издали наблюдала за ними, и моё любопытство росло, вытесняя во мне всю скромность и стеснительность. Старики садились прямо на газоны, выпивали что-то из термосов, принесённых для них их старушками, закусывали и вели свои беседы, явно чего-то ожидая. Я решила немного пройтись вдоль пруда, в надежде увидеть «своего первого» ветерана. И чудо свершилось - он стоял перед небольшим мостиком, а по его брюкам лезли две наглые, пушистые белки.

- What is this animal’s name?- выпалила я неожиданно для себя самой. Но мне пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем английский джентльмен удостоил меня своим вниманием:

- A squirrel.

Я повторила, он поправил, я снова повторила, он кивнул:

- Where are you from? - В его вопросе больше звучало вежливое удивление, а не любопытство.

- Russia.

Старик сдержанно улыбнулся.

- I’m from Saint-Petrersburg.

Он на секунду замер, снова улыбнулся и снял, наконец, свои тёмные очки. Мгновение меня пронзал чужой, колючий взгляд - так наверное смотрит само время. Потом он неторопливо извлёк откуда-то изящный футляр, вынул из него очки с прозрачными стёклами, водрузил их на переносицу, протёр бархоткой тёмные линзы только что снятых, поместил их аккуратно в футляр и снова уставился на меня. Пока он проводил все эти манипуляции, к нему выстроилась очередь из двух голубей, скворца, зимородка и пары ссорящихся наглых белок.

- Do you see this nice people?

- Yes, I do.

Старик покрошил на землю несколько бисквитов, и птицы с белками приступили к шумному дележу.

- Once I have been to your city. It was just after that war. - Он замолчал, я не решалась задать вопроса. Милая белка снова нарушила затянувшуюся паузу, потянув своей лапкой старика за указательный палец. Рассмеявшись, он извлёк из мешочка орех и протянул ей.

- I have been…. I hope, Saint-Petersburg was reconstructed. Is your place located in the city?

- We have our flat in the centre. I have opporrtunity to see the charms of Sanct-Petersburg every day.

Джентльмен улыбнулся, поправил мои ошибки и произношение. Меня это нисколько не смутило, я просто объяснила, что учу английский язык только второй год и не имею большого опыта общения с носителями, а потому, если ему не очень трудно, я просила продолжить говорить со мной, как с трёхлетним ребёнком, уровню которого я, собственно, и соответствую в своих лингвистических возможностях. Он оценил мой юмор и сделал шаг в мою сторону, сократив расстояние между нами и давая понять, что мы действительно можем ещё немного пообщаться. И тогда я спросила, чем объясняется сегодня присутствие такого количества ветеранов в Green Park? И он объяснил, что они решили отметить праздничным парадом визит в Лондон президента Буша, что они надеются напомнить ему, что однажды в мире уже была страшная война, что многие из них погибли - каждый из участников парада будет нести подушечку с орденами своего не вернувшегося друга. Не все смогут принять участие в параде самостоятельно, и они будут везти своих товарищей на инвалидных колясках. Они будут выражать радость, что эта война однажды закончилась, и что нет смысла в разжигании новых конфликтов - это всё равно ничего не решает. Абсолютно ничего. Он говорил, а я, как ни странно, полностью понимала его английскую речь, что они старики, не могут принять тот факт, что одним народам нужно обязательно пытаться решать дела других народов. Они считали, есть другие пути сотрудничества. Мы же не пытаемся изменить цвет кожи африканцев или азиатов, мы слушаем джаз и пользуемся достижениями японских разработчиков техники. Не нужно вмешиваться, нужно пользоваться и предлагать свои возможности и благодарить Бога за наши различия. Я сказала ему, что думаю точно так же. И он ответил, что нисколько не сомневается в этом, потому что, как ни странно, все так думают, что то, что он говорил абсолютно не ново, не оригинально, а просто нормально, но что-то случается, и мир сходит с ума. Они сегодня пройдут под знамёнами своего полка вместе со своим всё ещё живым капелланом, который будет молиться о всеобщем благоразумии. Потом он посоветовал мне подойти к двум часам дня на Parlament Street, где всё это будет проходить. Я поблагодарила и сказала, что обязательно приду и если можно, сделаю несколько фотографий. Конечно, там это было возможно. А здесь, в парке, мне очень хотелось сфотографировать, как он кормит птиц и белок, но я не решалась. А потом поняла по его нетерпеливому взгляду на часы, что мне пора уходить. Я снова поблагодарила старика за его любезность объяснить мне всё происходящее сегодня в центре Лондона. Он кивнул

- And… I think you have a grandfather - a member of the last war.

- My grandfather was killed in that war.

Ветеран выпрямился и стал очень серьёзен.

- What was his name?

- Illarion Morozov.

- My name is Larry Qwarred. Sir Larry…. Give me you hand please, I’ll shake Mister Illarion by the hand.

Я протянула ветерану свою ладонь, и он крепко сжал её. Потом он приложил руку к берету на голове, отдавая честь моему погибшему деду, которого я никогда не знала. А я стояла перед ним, английским ветераном, сэром Ларри, по стойке смирно и чувствовала… гордость.