Русскоязычная Вселенная. Выпуск № 7

Наша галерея

Ваагн Карапетян, Канада

Бутылка

Елисеевы собирались в гости. На день рожденья пригласила бывшая соседка по коммунальной квартире на Новослободской 27 Мансарова Елена Семеновна. Лет десять минуло с тех пор, как они разъехались, а она нет-нет, да и напомнит о себе: то открытку пришлет, то позвонит, то вот - пригласит…
Предвкушая веселое застолье, Софья Петровна, пыталась вспомнить, в каком платье в прошлый раз гостила у Мансаровой.
- Да нет же, красное на пасху одела, – одернула себя она и, резко развернувшись, отправилась в спальную. Но, приоткрыв дверь гардероба, вновь засомневалась. Оглядела вечерние наряды и, раздражаясь, проворчала: «Господи, совсем память отшибло». Еще раз машинально перебрав пару платьев, вернулась в гостиную. Плюхнулась в обитое гобеленом глубокое кресло и, закурив сигарету, жадно затянулась.
Вспомнилось прошлогоднее застолье у Елены. У той вышла книжка об исчезновении какого-то зверька из «Красной книги».
Ну и, естественно, по этому поводу - презентация. Елена выглядела эффектно - вся в цветах.
Софья Петровна усмехнулась, положила ногу на ногу и пустила дым колечками.
«Это сколько же Ленке-то стукнуло?» – стряхивая пепел в пепельницу из полудрагоценного камня, инкрустированного золотым орнаментом, попыталась подсчитать она: «Вроде на год младше Васи? Или старше?.. В одной школе учились. А выглядит неплохо. Из тех, пока жила – девочка, а помрет – старушка…»
- Вася, Вася, - вслух произнесла Софья Петровна и задумалась.
Своего мужа, Василия Павловича, она считала неудачником. Выходила замуж за кандидата наук, как тогда казалось, перспективного ученого. Но за пятнадцать лет он с трудом осилил докторскую. Причиной тому - упрямый характер, да неумение с людьми ладить. С Геннадием Александровичем, бывшим директором института, не сложились отношения - еще понятно, тот прославился своим самодурством, но пришел новый - то же самое.
Софья Петровна вмяла сигарету в пепельницу и, закрыв глаза, откинула голову назад. "Вон, Степан, как ни встретишь либо только вернулся из-за границы, либо собирается. А Васе дважды счастье привалило, подумать только, в Польшу, да в Болгарию. Мама всегда говорила: "Намаешься ты с ним". Ее размышления прервал щелчок входной двери. Муж Софьи Петровны Василий Павлович, весь распаренный, влетел в квартиру, промчался в спальную, затем в гостиную и, увидев ее в домашнем халате, развел руками: - Софушка, опаздываем ведь.
- Успеется, – ответила Софья Петровна. - Ты не помнишь, я в каком платье была в прошлый раз?
Но Василий Павлович, поглощенный своими мыслями, направился в рабочий кабинет и принялся перебирать разбросанные на столе бумаги. Услышав шелест страниц, Софья Петровна прошла за ним и, застав его склонившимся над бумагами, возмутилась:
- Опять за свое?!
– Сейчас, сейчас, – пробубнил Василий Павлович. Отделив небольшую стопку, он что-то торопливо подчеркивал.
– Так мы идем или нет?
– Да, да, – вновь отмахнулся Василий Павлович.
– В кои-то веки в гости собрались! – в сердцах бросила Софья Петровна и с негодованием хлопнула дверью.
– Что это с тобой? – оторвался от бумаг Василий Павлович и, посмотрел на жену. Та, нервно чиркая спичками, закурила и, насупившись, уставилась в окно.
С первых же дней совместной жизни Василия Павловича не покидало твердое убеждение - супруга разочарована их браком. Может, до свадьбы, и еще некоторое время после, он был ей интересен, не более. Но все это в прошлом, а теперь вот какая-то озлобленная, будет с неделю дуться, был бы повод. Выждав немного, он приблизился к ней:
– Да что с тобой… какая муха укусила?
В ответ её плечи судорожно задергались.Он поцеловал ее в шею:
– Ты прости меня, дурня, только не пойму, чего я сморозил на этот раз?
– Да нет, нет, сейчас успокоюсь, – ответила Софья Петровна, вытирая нос:
– В каком платье я профуфырилась у Ленки в прошлый раз, не помнишь?
– Отчего же, помню! В Киеве на Крещатике брали.
–Крепдешиновое что ли?
Он улыбнулся.
– Чего ты добиваешься? – вновь напряглась она: – Не хочешь, идти, так прямо и скажи.
– Нет, нельзя, неудобно, – ответил он и после небольшой паузы добавил:
– Как, ты забыла?! Зеленое, с белым воротничком.

*
У Елены Семеновны по обыкновению собиралось много народу. Не стал исключением и этот вечер. Она жила в однокомнатной, но просторной квартире, которая собою напоминала музей: на стенах висели подаренные авторами картины, фотографии; на полках, среди книг, сувениры из разных стран, памятные медали, морские звезды, потрясающей красоты ракушки, - одним словом всевозможные диковинки заполняли все свободное пространство.
Гости, в основном мужчины, в ожидании, когда пригласят к столу, прохаживались по квартире, удовлетворяя свое любопытство, а женщины возились на кухне - помогали хозяйке. Прозвучал звонок, и именинница, на ходу сбрасывая фартук, поспешила к двери. На пороге стояла чета Елисеевых.
- Ну, наконец-то, – обрадовано и торжественно пропела она:
– А я думала, уж и не придете.
Софья Петровна с почтением приложилась к щеке именинницы и, заглянув в комнату, играя на публику, полюбопытствовала:
- Весь стол обчистили, или что-то еще осталось?
- Да нет же,– стушевалась именинница, - и не садились еще, вас дожидаемся.
Василий Павлович показался из-за широкой спины супруги: - С днем рожденья вас, Елена Семеновна, - бодро выдохнул он, вручил пышный букет цветов, потянулся к щеке, а затем, слегка отстраняя жену, еще и крепко сжал именинницу в своих объятиях.
При виде Елисеевых гости оживились, всем понравилась сказанная в дверях шутка Софьи Петровны. Тотчас же посыпались ответные реплики, каждый попытался блеснуть остроумием.
Сели за стол и застолье продолжилось в том же духе, но когда внесли горячее блюдо, на какое-то время воцарилась тишина. Казалось, все забыли о виновнице торжества. Кушанье поглощалось с неумолимой быстротой. Лишь изредка слышалось: «будьте добры», «пожалуйста, передайте», «спасибо, еще немного». Наконец, один из гостей воскликнул:
- Мы же не только поесть пришли, однако. Елена Семеновна, голубушка, сами виноваты, к чему так вкусно готовить?! Я, помнится, в последний раз с таким аппетитом у вас же ел.
- И я то же, – поддакнул сидевший напротив мужчина:
- Моя супруга, царство ей небесное, была слаба в кулинарии, хотя жили душа в душу, дай Бог каждому. Женщины молчали.
- Вы умница, – наконец, выдавила из себя одна:
- Рецепт потом черкнете, хорошо?
- Где вы его вычитали? – поинтересовалась другая.
- Сама сообразила, – улыбнулась Елена Семеновна.
- Вот за это и выпить не грех, - загалдели гости.
- Давно пора, – спохватилась Софья Петровна и первая потянулась за рюмкой. За столом продолжилась непринужденная беседа. Тосты чередовались с анекдотами и разными байками из жизни присутствующих. Как правило, каждый рассказ завершался дружным общим хохотом. Софья Петровна, активно поддерживала разговор и, время от времени, подливала сама себе водку из ближайшей бутылки. При этом всякий раз сообщала, что у нее выдался тяжелый день и ей необходимо расслабиться.
В минуту затишья один из гостей, отодвигая от себя тарелку и усаживаясь поудобнее, обратился к Софье Петровне.
– Ваше лицо мне знакомо, вы не в архитектурном учились?
– Нет, в торговом.
- И все-таки, я вас где-то видел. Удивительно знакомое лицо, – стал присматриваться он.
– Я директор универсама «Колос». Может, там? - жеманясь ответила она. И тут же, театрально развела руками и воскликнула:
- Так налейте же женщине, лицо которой вам так знакомо.
Сразу трое мужчин потянулись за «Столичной». Польщенная этим вниманием Софья Петровна подняла рюмку:
- Чтоб без обиды, ухаживайте за мной по очереди.
- Чур, я второй, – подыгрывая ей, вскрикнул пожилой мужчина.
- Что ж будем ждать, – огорчился третий.
Оказавшись в центре бурного внимания столь солидной публики, Софья Петровна залилась истеричным смехом и небрежно, по мужицки, не особо церемонясь, привалилась к сидящему рядом сотрапезнику.

*

Вечер подходил к концу. Принесли свечи. Подали сладкое, юбилейный торт. Пили кто чай, кто кофе. Слушали рассказ Елена Семеновны о парижском симпозиуме Европейской партии «Зеленых». О том, что ей посчастливилось выступить там, о беседе с лауреатом Нобелевской премии Виктором Сименоном, который полностью поддержал ее и предложил объявить следующий год Годом защиты вымирающих животных, о том, что...
Софья Петровна, не вытерпев, оборвала её:
- Лена, да обожди ты со своими животными, дай выпить.
Гости замахали руками:
- Все-все достаточно. Елена Семеновна, продолжайте, очень интересно. Софья Петровна через некоторое время вновь обратилась к имениннице:
- Вот ты нам рассказываешь, как животные дохнут, и страдаешь от этого. А тут человек сдыхает, а тебе хоть бы хны. Дай выпить!
Елена Семеновна приподнялась, намереваясь отправиться на кухню, но гости вновь осадили ее:
- Ни в коем случае, хватит. Да и расходиться уже пора. У хозяев, говорят, дважды поднимается настроение: в первый раз, когда встречают, а во второй, когда провожают гостей, – попытался сострить кто-то и все задвигали стульями, стали собираться.
Намерение гостей расходиться по домам, обескуражило Софью Петровну. Она встала, руками упёрлась о стол и с раздражением в голосе потребовала: - Что же это такое? Куда? А ну сядьте!
Обернулась к Елене Семеновне:
-Принеси выпить!
Но не заметив особого желания у растерявшейся именинницы выполнить её просьбу, она, оскалив лицо, нервно забарабанила кулаками по столу. Столовые приборы запрыгали, опрокинулись рюмки, разливая содержимое на остатки торта, на закусочные тарелки, по скатерти пошли мокрые цветные разводы. Участники застолья, в недоумении притихли. Софья Петровна, грубо отодвинула скатившуюся на край стола хрустальную рюмку и, зная неподатливый характер именинницы, саркастически усмехнувшись, процедила сквозь зубы:
- Не хочешь угостить - покупаю. Сколько просишь? Пять рублей, десять, сколько?
С трудом сдерживая свое негодование, Елена Семеновна устало присела на край тахты у стены, её лицо покрылось красными пятнами.
А бывшая соседка, кисло улыбаясь, окинула презрительным взглядом гостей и с пафосом воскликнула:
- Ну, не устраивают деньги - меняю, вот… мужа своего… на бутылку, всего на одну. Затем душераздирающе завизжала:
- Ты чо, не въезжаешь? Здорового мужика меняю на одну бутылку!
Слегка качнувшись, указала на супруга рукой и в полголоса с нескрываемой злобой выговорила:
- Он большего и не стоит. И, приглашая всех посмеяться над своим остроумием, неумело скорчила гримасу.
Но никому не удалось унять в себе тревожное состояние и выдавить из себя улыбку. Не было сил посмотреть и в сторону Василия Павловича. Тот, потрясенный выходкой жены, опустился на стул и отрешенно уставился в одну точку.
Елена Семеновна, чтобы разрядить обстановку, принесла нераспечатанную бутылку шотландского виски, подарок тамошнего коллеги, поставила перед Софьей Петровной, подмигнула гостям и наигранно веселым голосом заявила:
- Решено, вот тебе бутылка, а мне Вася... твой.
Услышав это, Василий Павлович обернулся к Елене Семеновне, пытаясь поймать ее взгляд. Та, заметив это, поспешно удалилась на кухню.
Софья Петровна схватила бутылку, ловким движением откупорила, разлила виски, и высоко подняв рюмку над собой, провозгласила:
- На посошок, давайте!
Гости, молча пригубив, осторожно поставили недопитые рюмки на стол и, подталкивая друг друга, заторопились в прихожую. Софья Петровна, не обращая внимания на поднятый шум, по-гусарски оттянула локоть, резким движением в два глотка выпила до краёв наполненную рюмку, отломила кусочек черного пористого шоколада и с неохотой встала из-за стола.
В коридоре кто-то подал ей норковую шубу. Уже застегнувшись, она обнаружила, что мужа нет. Заглянула в комнату. Тот сидел в той же позе, подавленный, растерянный. Елена Семеновна стояла поодаль у книжной полки, расставляла потревоженные книги, и с сочувствием смотрела на него.
- Хватит, засиделся, вставай, – бросила Софья Петровна. Прошла в прихожую к зеркалу, поправила воротник. Продолжая прихорашиваться, заметила, что муж все не появляется. Вновь вернулась в комнату.
- Ну, чего ты, Василий, пора ведь, – уже мягче произнесла она, и ее сердце ёкнуло от недоброго предчувствия:
- Тебе статью дописывать надо, завтра сдавать, вставай!
Василий Павлович тяжело посмотрел на нее:
- А куда идти-то? - С трудом выдавил он. - Ты ведь обменяла меня на бутылку.
Гости, услышав это, замерли в коридоре. У Елены Петровны от нахлынувшего волнения выпала книжка из рук.
Василий Павлович подошел к книжной полке, поднял оброненную книжку, вставил ее на место и, обернувшись к жене, сказал:
- Стало быть, я здесь остаюсь.