Лилия Вард - В 1996 г. окончила Казанский государственный университет, филологический факультет по специальности «русский язык и литература». В 2000 г. защитила кандидатскую диссертацию. В 2005 г. окончила заочно Казанский педагогический университет, факультет иностранных языков по специальности «английский язык». С 1997 по 2008 г. работала в Казанском университете на кафедре романо-германской филологии. Преподавала английский язык, английскую фонетику, типологию русского и английского языков, страноведение. Уволилась в должности и звании доцента в 2008 г. в связи с тем, что вышла замуж за иностранца и уехала жить в Великобританию. В 2012 г. закончила магистратуру Лондонского университета UCL, где изучала когнитивную нейронауку. В 2014/2015 учебном году преподавала на кафедре русского языка и методики преподавания Казанского федерального университета русскую фонетику, психо- и нейролингвистику. С 2008 г. по настоящее время преподает в Лондоне русский и английский языки частным учителем в компании «Just Russian».

СТИХИ

ИНЬ И ЯН

Вечер печален, таинствен и синь.

Инь.

День разухабист, весел и пьян.

Ян.

Млечные груди грудами спелых дынь.

Инь.

Кровь на руках, рвущих колкий бурьян.

Ян.

Черную воду любви глазами окинь.

Инь.

Белым огнем страсти шальной обуян.

Ян.

Разум, дающий сомнения, в полночи сгинь.

Инь.

Утро, развей зыбкого сна дурман.

Ян.

* * *

Один.

Сам себе господин.

Одна.

Пропасть без дна.

Одни.

Ладони, плечи…

Ночи, дни…

Одно.

Роковое «но».

Одиночество.

Деньночество.

Иночество.

Иначество.

Один.

Одна.

Одни.

Одно.

Дин-

дон…

Дин-

дон…

ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ

Сгустились сумерки, и в небе ни звезды.

Злой ветер в пояс кланяет деревья.

Меж будущим и прошлым жги мосты

И в настоящем испытай сомненье.

Ночь близится, Вальпургиева ночь,

И нынче странных совпадений столько:

На полнолунье, в пятницу, точь-в-точь,

С Луною в Скорпионе. Пляшет польку,

Скрывая белый диск, дым облаков,

Ажурно пропуская свет местами…

«Ну что, сударыня? Как вы? Без дураков,

Готовы полететь Вы вместе с нами?

По-книжному заигрывать со злом,

В оргазме дьявольских стонать каденций —

То называть изящным ремеслом…

А как же кровь? Убитые младенцы?

Но мы сегодня не берем в залог

Душ смертных, не спешите ранить пальчик.

Вы приглянулись нам, а Вам тот сосунок?

Тот легкомысленный еврейский мальчик?

Такая щедрость только раз в году,

И то не всем. Вы любите рулетку?

Как много грешников у Вас в роду.

Не все в Аду. Да не дрожи так, детка!

В течение недели жди письма,

А там покатится все, как по маслу.

Сомнение изрядное весьма

В глазах… Поздняк метаться. Ты увязла.

Ложись-ка спать: бал через два часа.

Ведь ты хотела посмотреть на шабаш?

Тогда ложись и закрывай глаза.

Сама себя во времени ты грабишь…»

Мне снился странный сон, но я его

Поведать не сумею и под пыткой.

В нем было столько разного всего,

Что память я насиловать попыткой

Все вспомнить, вербализовать мой бред

Не стану: то частично было в книгах.

А я встречала праздничный рассвет

Со сложенной под одеялом фигой.

Нелепый Первомай Весны-Труда

Застал меня в сильнейшем возбужденьи,

И голос, что зазвал меня туда,

Шепнул: «Красавица, как спали? С пробужденьем…»

* * *

Еще один роман закончился ничем:

Ни свадебных колец, ни траурного марша.

Лепи себе конец из жеваного фарша,

Что автор навертел, неведомо зачем.

Беспомощный творец, твой замысел сокрыт

От внутренних очей твоих, но вот, что хуже:

В соплях-сентименталь, как пьяный, в грязной луже

Барахтаясь, не зришь, где дохлый пес зарыт.

И ржавое ружье, висевшее весь акт

На чистенькой стене нелепым украшеньем,

Все там же и висит, ни о каких сраженьях,

Дуэлях, суициде не помышляя, факт.

Кто зерна погребал надежды в дерн страстей?

Те зерна не взошли. Что отделять от плевел?

И чувств всегда один и тот же средний левел

Ни сердцу, ни уму не носит новостей.

Слащавый хэппи энд — бальзам для дураков.

Трагический финал — не по законам жанра.

А в голове звучит магическая мантра.

Тантрический экстаз ведет в долину снов.

В начале было что? Не слово, нет, а взгляд,

Пронзающий, как луч рентгена, синим цветом,

Немой, что оставлял вопросы без ответов,

Из призрачной надежды извлекая яд.

Актеру надоел его наряд шута,

Но к голове прирос колпак дурацкий плотно.

И прошибает пот, колючий и холодный:

Та роль, что ты играл, была совсем не та.

Финал или антракт? Не все ли вам равно?

История чужих судеб вас не коснется.

Что делать? И когда уже герой проснется?

Когда же будет настоящее кино?

* * *

Я пьяна и несу несусветную чушь,

И внимает восторженно мне чей-то муж.

Я пьяна, значит, снова меня понесло.

Дал бы девушке кто для опоры весло.

Я хочу танцевать на столе в стиле ню.

Миф разрушен: моё амплуа — инженю.

Наплевать! Не нужны похвала мне и лесть.

Надоело казаться умней, чем я есть.

Дайте водки еще! И реальность плывёт.

Вдруг обсценный вставляю я в речь оборот.

И бутылку тяну незнакомой герле.

Ей по вкусу подобный фасон де парле.

Что ж, не леди, согласна. Тэрибль анфан.

Но и ты, мой приятель, достаточно пьян.

Брудершарф, брудерштраф, брудерштоф,

брудер-что?

Осторожно! Ты водкой залил мне пальто.

Целоваться с тобой? Ну дружок, ты остряк.

Знаешь, я одинока, как в море маяк.

Подплывешь чуть поближе и сядешь на мель.

Руки прочь! Что ты вьешься вокруг, словно хмель?

О мужчины! Святая в глазах простота.

Ты меня с кем-то путаешь. Нет, я не та.

Но пора мне покинуть уютный трактир,

Чтоб не стал вальтасаровым вдруг этот пир…

КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Полоснув по живому, холодное лезвие моря

Улеглось в футляр берегов, и пологая отмель

Обнажила песчаное дно и то, что скрывалось

под толщей

Слез русалочьих, смешанных с солью

подлунных приливов:

Циферблат от дешевых часов, подаренных

кем-то к разлуке,

Талисман, потерявший значенье и тайную силу,

Из-под эля бутылку, что стала привычной от скуки,

И струну от гитары, обвитую слизистым илом…

Полнолунье затопит и смоет остатки крушенья,

И над синей глазурью, скрывающей черную бездну,

Моряки будут слышать печальные песни Сирены,

И немало погибнет их в волнах холодного смеха…

* * *

Я в толпе одинокий странник,

И колеса моих колесниц

Следов нигде не оставят.

Я легче полета птиц.

Я читаю страницы улиц

И толкую иероглифы лиц,

И в складках моей одежды

Пыль провинций и грязь столиц.

Всех известных богов избранник,

Я скиталец в чужих мирах,

Словно пленник какой-то тайны,

Мне подаренной в вещих снах.

За плечами моими ветер,

Под ногами — огонь и вода.

И туда, где я был однажды,

Я уже не вернусь никогда…

СУМЕРКИ

Белый снег впитался в ночь.

Черный воздух давит грудь.

Если хочешь мне помочь,

Сделай же хоть что-нибудь.

Лег на сердце полумрак,

Словно выключили свет.

Что я сделала не так?!.

Тихий голос мне в ответ:

«Рухнул дом твой на песке.

Сердце бьется словом “страх”.

Ты висишь на волоске,

Умирая в серых снах.

Ты не сможешь стать другой,

Той, не ведавшей греха,

Снова стать самой собой

До последнего стиха.

Голос с неба звал тебя.

Не дозвался и исчез.

Не страдая, не любя,

Не коснешься ты небес…»

Липкий сумрак окружил.

Слышен только сердца стук.

Кто-то все уже решил

И замкнул навеки круг.