ПАМЯТЬ
Из темноты осеннего вечера я смотрел в окна большой комнаты дома. Они были прикрыты белым тюлем,. В комнате за белым столом сидела женщина и, наливая себе шампанское, выпивала его бокал за бокалом. Заглядывая в свой мобильный телефон и стуча по его экрану пальцами, она что-то про себя бормотала. С каждым бокалом шампанского шёпот становился все громче.
Пить в одиночестве женщине было несвойственно. Ранее редко она могла позволить себе выпить более одного - двух бокалов вина. А сейчас….Выпита целая бутылка, . Бокал за бокалом… Когда на столе появилась вторая - я пошел стучаться в дверь.
Есть женщина, которые надевают маску неприступности и внешне производят впечатление абсолютно спокойных и уверенных в себе людей. Очень редко эту маску удается снять. И тогда ты видишь человека таким, каков он есть. Подобные состояния бывали и с этой женщиной. Но как исключения. Пожалуй, только сейчас я начинаю ее понимать и что-то смог бы рассказать о ее психотипе и внутреннем устройстве. Внутреннем мире. Все было скрыто. Скрыта такая энергия! И такая сумасшедшая, сводящая с ума страстность и одержимость. Где-то на гране нормы, через которую сегодня женщина готова переступить. Но при этом с тонкой организацией , в чем-то уже извращённой но легко ранимой психикой.
Это случилось…. Мы разошлись. В тихом омуте черти водятся... И сегодня каждый из нас двоих по-своему начинает сходить с ума. Переключаться, искать альтернативу… Или наоборот, уходить в себя. Время рассудит. И в памяти останется,
Но это всего лишь присказка. А сказка-то впереди…
Ловлю себя на мысли, что сегодня живу как-то параллельно. С одной стороны я - участник события, с другой – смотрю на событие как бы со стороны. Как сторонний наблюдатель. Как журналист, как писатель. И думаю больше о том, как я опишу происходящее, как будут описаны участники события… А не о том, как себя я в этом событии поведу. Я тут и там.
Теперь о главном. Ради чего весь этот сыр-бор.
Пока пишется новое, хочу пробежаться по старому. Выборочно по изданным книгам. Начну, пожалуй, с предисловия к четвертой книге. (не путать с евангелиями). Мне кажется, что это будет уместно для начала подобного представления.
НЕСОВМЕСТИМОСТЬ
Память... Моим первым воспоминанием в жизни была грудь матери. Она меня кормила грудью. Помню, рядом лежал отец, а я был где-то между ними. Мне было... точно не помню, может быть, года полтора.
Память... Она как-то по-разному напоминает о минувших днях. Криком ребёнка – и в памяти всплывает первая встреча с любимой, цветы, подарки. Вечерний, переходящий в ночной выход на яхте в море. Тишина, подсвеченные светом из рубки паруса, плеск убегающих от борта волн. На горизонте – силуэт Таллина с огоньками фар автомашин, спешащих куда- то по шоссе вдоль кромки моря. Мигающий свет маяков. Притягивающий и напоминающий о земном. Любовь... Бокал вина, робкий поцелуй...
Через месяцы:
– Послушай, послушай, как у него бьётся сердце! Положи руку мне на живот. Ты чувствуешь, как он двигает ручками и ножками?!
Я прикладываю ухо к животу своей любимой женщины и слушаю музыку сердца малыша: тук, тук, тук... Руками я ощущаю движение ещё не родившегося ребенка. Счастье.
Память... Порой она мучительна. Необъяснимо несправедлива. Как удар колокола, своим глухим звуком тревожит сердце, напрягает, заставляет оглянуться. Звон колокола, гулкий и густой, становится всё тише и тише, постепенно растворяясь в воздухе. И наконец замолкает.
Лучший друг, единственный, на кого мог положиться, кому доверял абсолютно, с кем был всегда откровенен, как ни с кем другим, умер.
Прилетел вечером из Москвы, позвонил:
– Вовчик, привет! Завтра буду у тебя на яхте с итальянским вином! Есть дело, надо обсудить!
– Жду!
Утром следующего дня звонок. Смотрю на дисплей телефона, высвечивается Сашкин телефон. Нажимаю на кнопку ответа и сразу же на опережение:
– Привет! Едешь?
В ответ слышу голос его жены:
– Саша вчера ночью умер...
Как?! Почему? Почему уходят лучшие для тебя люди, а худшие остаются?! И ты продолжаешь с ними воевать, пока не уйдёшь сам. Ему было сорок восемь лет.
Память... Порой она бывает очень избирательной, периодически выхватывая из прошлого не самый яркий и радостный эпизод. Становится навязчивой, почти тягостной. Таким эпизодом для меня стали воспоминания о голландском городе Гаага.
Я сидел на дощатом покрытии балкона городского дома и смотрел на проплывающие в небе серые, тяжёлые, наполненные атлантической водой облака. Из комнаты доносилась песня на голландском языке. Такая же тягучая и унылая. Я не понимал слов, я не помню музыки. Но я хорошо помню своё состояние: тоска... Тоска по дому, в котором остались жена и совсем ещё маленький сын. Я смотрел на облака, и казалось, что ещё чуть-чуть и я со звуками музыки взлечу к этим облакам и поплыву туда, где меня ждут. И... Вот, очевидно, откуда это выражение: «выпасть в осадок». Из тучи дождём у родного дома. Ностальгия.
Память... Бывает в жизни трагические совпадения, когда рушится всё: теряешь работу, семью, друзей, радужные перспективы карьерного роста. Всё и одновременно. Выхода и никакой тождественной альтернативы нет. Есть только путь, ведущий вниз. Причём резко вниз. И нет ни одной протянутой руки помощи, поддержки. Хотя ещё вчера друзей было немерено. И ты летишь на дно жизни, о существовании которого раньше даже не предполагал.
Так было в девяносто втором году, когда я ушёл с телевидения и вернулся в свою прежнюю профессию. И сразу же уехал на стройку в Волгоград месить грязь. Так было и в конце девяностых, когда рухнул бизнес. Денег ни на что не хватало, душили обязательства, долги. В построенном тобой доме ходит, но уже не ждёт жена. Ребёнка надо собирать в школу. А у тебя ни копья... Какое же это мерзкое ощущение – беспомощность! Спасла Голландия.
Память... К счастью, она дарит и радость. Какие-то счастливые, воздушные, солнечные воспоминания.
Летний, солнечный, тёплый день. На потолке яхты (говорят ещё, подволок), отражаясь от воды, бегают солнечные зайчики. Я просыпаюсь около шести часов утра. Штиль, тишина. Погоду чувствую, ещё не открыв глаза. Яхта на воде как будто замерла. Ничто не трётся, не стучит.
Я спрыгиваю с койки, ставлю чайник, чтобы заварить кофе. Утренний туалет. Набиваю трубку и вылезаю в кокпит1 яхты. Вокруг, ещё не проснувшись, спят яхты. Вода как зеркало. На востоке, где-то там за Пирита и Меривялья, восходит солнце. Красота неописуемая. Сажусь на сидушки, брошенные на пластик сидений. Делаю глоток кофе, раскуриваю трубку и затягиваюсь. Счастье. Что такое счастье? Вот оно таким и бывает. С этим ощущением я каждый раз просыпался на яхте, где летом жил постоянно.
Память... Она хранит и горечь измены.
Мы были с ним знакомы более тридцати лет. Я считал его другом. Казалась, это взаимно. Но... В один из дней собираемся большой компанией смотреть отснятый им фильм. Он режиссёр. Утром звоню ему:
– Привет! У нас всё остаётся в силе? Вечером собираю всех на просмотр?
– Да, обязательно, – отвечает мне режиссёр документального кино.
1 Кокпит – отсек, в котором находятся пост управления, снабжённый штурвалом и навигационными приборами, а также место для отдыха. Здесь и далее прим. ред.
Вечером все собрались, ждём. Режиссёра нет. Звоню:
– Когда будешь? Может, помочь чем?
Ответил так, как будто выплюнул шелуху семечек:
– Я подумал и решил: я не приеду.
– Почему?
– Ты обидел Скульскую, Черышеву. Ты не так писал, не то говорил...
– Причём здесь они? – опешил я.
– Я за них очень переживаю.
Мне всё стало понятно. Укоры в пьянстве не прошли даром. Не забылась им и моя оценка бездарного фильма об известном певце. Он долго копил в себе обиду... Больше мы с ним не встречались. Годы дружбы просто сломлены и забыты в один миг. Интеллигентно интеллигентом.
Память... Казалось бы, с годами она притупляется, становится не столь цепкой. Но наиболее знаковые и яркие события, как кирпичики, из которых построено здание жизни, остаются в памяти навсегда. Из таких кирпичиков построена эта книга – кирпичиков памяти.
В путь по волнам нашей памяти…