Русскоязычная Вселенная выпуск № 24
от 15 октября 2023 г.
Регионы России
Луганск
Александр Фролов
ЧТО-ТО О ИНОГДА…
*
В автобусе думал как катится солнце по горизонту перед смертью/сном? Те волосы, нити, что между телами, свиты из усталости и того, как пахнет след тени. Мурлыча, кошка тут. Огни светильников днём, что-то вроде домов в окне автобуса, когда пробка – медленно убывая. Глаза воспалённого светофора. Фасады остаются здесь. Подсолнухи, эклектика, и что-то ещё в сложности описания. Город продавливает вечер. Нет больше книг: гнезда. Ветер не найден. Я не хочу покидать твоих глаз.
*
Фонарь вспыхивает в пустоте. Больше нет вопросов. Только пыль в воздухе. Может это и есть время, показавшее лицо. Трубы завода. Змея прозрачна. Мы так называем вечер. Ее чешуя. Его изгибы. Что может быть определенным дольше секунды? В тисках, но воздух. Эхо не повторение. Головы пассажиров – спичечные головки. Отсырели. В дожде дома. Левее слёз, когда по имени.
*
Путешествие запускает пружину. Мы плывём через оттенки освещения. Серый огонь – пристанище времени. Пустота садов. Автопарк. Я снился шороху. Нужно ли “о” рту? Мостовые быстрее льда. Скрипы ближе к пониманию “вместе”. На извилистых улочках текли, не прекращаясь, зёрна севернее нас. Подумать ли о свечи в рисунке леса? Сохрани свет улиц для меня. Твой сон – нота осени. Твои волосы – заблудиться. Черный чай в дыму асфальта, кактус. Сегодня – фотографии. Завтра – ещё.
*
Слепнешь? Начало нитей. Не помня кипение. Листья. Пьешь пластилин. Возвращайся к мелу. Вчитываясь в горсть стекла. Ищем дом.
*
Пишу “числа” на полях прогорающего дня. Здравствуйте – растворение, но к чему этот блеск в пропусках? Пиши – “зеркало” приравнивается оттуда. В какой-то момент шаги – ложная протяжность. Щели в языке это больше, чем о времени. Веслом поймано желание вихревой крови. Дерево.
*
Будешь ли читать, слышать вместо меня? Написанное (думал мной, никем – только трава между страниц). Был ли я в твоём горящем доме? Кто-то пересобрал клетки на листах, расшитых углублениями из сквозняков. Гласное желе выстилает эхо. Дай мне ключи от твоей тишины. От-жившие, на-стенные поля. Перемотай меня на слух, если вспомнишь.
ЗАВЯЗИ ВОДЫ
Завязывается капля до затвердевшего диапазона – короткая: истоки пусты.
Седые замки земли.
Кровь серебра – холодная слизь: мертвое плазмы.
Жидкости опущены до сна, обмениваются берегами.
Первой фигурке капли клеть – глина: вшиты в мякоть недозревшие руки; фокус разобран “нибудь”– мелеет.
Проступает нефть безглазая постоянством шрамов.
Статуя линзы – отверстие шелеста в треснутом дожде – овладеть кованой каплей пепла (созвездие диаметром выстрела качалось…).
Тонкие перья вен теней север кормят бесчисленный – свет резонансом сложен (сложен) – плазму бросают углублениями к плоскости, как точка снега ржавеет, отталкиваясь от кляксы холода, переворачивается, поправляя сросшиеся бинты.
Выскальзывает мраморный шар из нефти Мёбиуса,
не статичен лабиринт, пульсирует в кубических пальцах оптическая крошка;
катится, выпрямляя ощетинившуюся заусеницами краску тлеющего дождя:
слепое пятно в звоне хрустальных пружин тающего камня.
Спиралей воды винил – медуза звезды.
Клей руки пылающей плоскости – внешняя плазма.
КУБИКИ ЦУНАМИ (НЕСКОНЧАЕМАЯ ГРАНЬ)
Разгрызая черчение следов.
Резня разинутого нерва посреди игрушечных цунами.
Разгоняет циклические агонии изображений.
Только оголенная кость воздуха – открыт (о чем и это дерево), только сухожилия тишины переглядываются: ртутным бисером вызревает человек?
Когда огни целлофана безумны, бездомные ломаются, как печенье.
Крошки картонного леса к локтям колыбельной зимы прилипают, стаканы клеточного масла опорожняя на перекатное лицо цунами.
Скользящее сквозняка метронома.
Амплитудный корень скалы схватывается в перелистывании центрифуги воздуха (семенящее зарево мертвой травы).
Обескровленными кругами бредут копии отрекшихся от теней деревьев, разметая человеческий горох – застывшие капли оси , отставшей от своего волчка.
Мучные следы следов.
Недописанный зачеркивает голос дробью кажется.
Металлические нити тумана слепнут от шелеста тектонических лестниц того, что заставляет отодвигать вспененные, будто молчаливой истерикой рассеченной мускулатуры указательного пальца читающего, щелчки крон расслабленного, но чаще вскинутого к выстрелу запала моря, что в бессистемном колыхании занавески находит оболочку пока еще слабого свечения краски, дрожащей перспективой прощупывающей, словно пульс руки, повисшей над диваном, слоистые видения тишины, белых ночей, где звезды прячутся за черными салютами теней, оставленных иллюминацией узловатого ключа дыма сгоревшего фитиля осеннего йода, напылением проседи осевшего в низинах озимых линз холода.
(в волокнах искривления путаясь, кусочки цунами, оказываются уже двумя кусками сахара, скрепляющих воронки от тихой миниатюры взрыва стационарных льдин, но отказываются принять рокировку внутри волны – она сама уже не поверхность, а преграда своему разрастанию в сталкивающихся сечениях конфликтующих занавесов – возможно в складках их луна, прячущая скользкие конечности – одного и того же недоразвитого следа).
Третья фаза.
ШВЫ
Растрата среднего:
1.
Швы расходуя на комплексы узнавания.
В пропусках стужа.
Задыхается перечнем спектра.
2.
В разности истоков поры равенств.
Гулко переходное.
Стянуты количеств соки – фрагменты роста – у основания ночи увечья.
3.
Поскольку равноденствия скулы рассеяны нитями тумана,
продеты “сколько” – течь.
Сорваны подкопы под язык в горсть брожения, заблуждался.
4.
Щепотью птиц вскрыть лозы воздуха, как накорм гелием сцены.
Увечья светлее.
Семенящего пальцам спор солнечной проседи.
5.
Текли мимолетия касающихся не времени лица,
а даль мучая умением жил красться.
Напоследок ком струн надломом приостановив: катод.
6.
Кинескоп желе усматривает ящер языка.
Делиться, жертвуя.
Беспримерная заводь появления, как диоптрий смеха по поверхности рассечением.
С краю:
*
злы
лишены хищника
звука морось.
зола
*
шершня перо
изойди вестью
изобилие до той
клетки
*
шум
истлел
лицом гвоздь
задым
*
нервы
рвы евы
земля
её крик.
Концы натянуты:
полейкамнитьмыслитночьямагорыкогдальетсядоморябьёт
Реставрация начал:
Восстановление избирательно высит текстур шлейф.
В проемах ловушки поимённо цветом начертаны.
Вывих луча. Обрыв.
За толщей ямы в тень градусом восстанавливаются.
Произведение пепельного звена.
Ярусы календарей, чем и кость в номер смотрит.
Дали съёживая до морщин множеств, когда светильник город узнает.
Тратится на пол.
Проще стружки урожай.
Собирательные трафареты красным невозможного.
Таятся ловлей дара, прямь раскачивая до ломтика шороха.
Кучности рос завидуя, слух лопается, вяжет низ перечней утренних звуковых язв.
Фраза, да лес висок стелит.
Тихо.
ДВОЙНИК
Наслаивание
1. Остывание.
2. Свинец, накалывающий значения обжигающей мякотью.
3. Сдирающий кожу выдох на солнечных качелях.
4. Обрастает молью мышечная ткань растраты: забираются внутрь, успевая разбиться между падающих монет.
5. Ребрами течение в отражённое.
6. Ветер, кашляющий сгустками двойников.
Пульс
Чернильница остывает в паука.
Запустение.
Кровочтение немой гласной в спряжении колена.
Календарный желток дыма
расчесывает скрип отреставрированных восковых шариков,
произвольно лежащих
на песке.
До огня:
58с: Другой огонь – неделимый, лущится целиком: ноготь мертвеца.
35с:Асбестовый треугольник липнет к конечностям пламени: полость ищущего видеть растраты оконного сока.
1с: (…)
Поражение
В расколотом остатке невидимки
сушит своё сезонное мясо двойник.
Забинтованная мякоть свинца зрения,
геометрический шрам льёт на карты
стержень в движение.
Кожа:
Перегревы кольцевой мантии, красный двойник в чёрном огне фломастера передвигает фигуры ручного набора мертвеца:
– Граничит с видимостью моли, не произносится на выдохе: как кора с летящей иглы сна суставами кверху?
Нервы:
– Скользит дистанция моли стебли (подзорный двойник) в общем поле сожжения.
Перебитое двойника:
– За кем ход?
Правила игры:
– Изъятием воронки одноразовый холод: монологика парящей фигуры – озноб.
– Перевешивает кульминации настежь.
– Outdoor complexity.
– Цитата в отражении нити раскачивается фиолетовый лес.
ПАДЕНИЕ ДВОЙНИКА
1-ступень:
Густы пропорции холода: ток асимметра – длины карт главами.
Когда-то параллельные росписью.
_________________________________________________________
2-ступень:
Крестовина дождя строки
ролики слуха заводит в горизонт ранее столкновений,
внахлёст слоев остывающих.
_________________________________________________________
3-ступень:
Грани его выпуклы,
как грудь леса нечетом на плоскости бегущего снега,
отмыкает сжатия уснувшему.
_________________________________________________________
4-ступень:
Что неподвижно – обедненное ядро в шраме дороги:
фигура «но» – в зазоре неразгаданных сил на взломе корки огня.
_________________________________________________________
5-ступень:
Трещины двойника сместить центру ранее в непересекаемом.
_________________________________________________________
аннигиляция двойника
ЮНОСТЬ ШУМА
Предикаты:
1) пожаром точек шум: конвертирует пеной улицы игла повтора
2) раскрытие её плёнки протяжённостью контура сна
3) судорогой вещество роста
4) побег звука
Неистощимое множится:
короткое пламя говорит:
– бедность иглы в фокусе безоглядной тенью распуская ткань отражением дня начала отдельные струны кратного толще записывающего падения блуждающим от его совершения ожог
Сон поверхности:
1-й слой:
на уколы пойманного луча по макушку
ржавая сосна с рисованным воздухом
2-й слой:
соположения не развитых зрачков
облупившийся воздух между двух дождей
рассечение тишиной
3-й слой:
всмятку переднего отягощением тени в силу
диалога контуров движения дерева и себя в циркулирующем световом шаге
Каркас сна:
(крошится шумит кость поля под юностью стопы зерна, разомкнуты кольца кальциевых станций)
осадки дерева место взлома
отрицательный рост огня
тверд укол шума точка внутренняя сторона горсти пыльцы
зрачок бури тени
закончить себя сотканным окном
мякоть взмахов ресниц ворсинок искры
царства шорохов до формы кошачьего когтя
со дна еще не построенного
пространства
Разобранные равновесия:
Берега крошек бережно к лицу множеств поверхности бездомными поселениями. Собрание недоступности клёна между сдавливания снега не помню. Тяжелее о поверхность крика ручки. Для неё разобранный в руке я? Поле теряет основание зерна в сон прорастает. Двух ветров высох: фаланги ветра Забор знаков может.
вытянуты в стук
сливки фотобумаги окна
длительностями суставов ветвь
мягкое электричества детское протяжённости
вопрошания бесгласные
безглазные.
пульс искажался в лес, не пересекая.
кривая перечеркнутых лиц.
у л и ц ы с п и р а л ь л и в н е м
конструктор горел ночь
Разбросанные поверхности исправлений:
на пределе дымитпластырь скоростьюпроговариваемых
языку парализован диск слипшихся слов геометрией перспектив в невозможность.
по стеклу замедленной молнии
рамка шиповника
ножка реки складками лица хруста фалангобожженных чернилами
прорези снов
песок пружины единицей
кинопленка дождя в проекторе ветра
Соты понижений:
разыгрывая историю:
Протянувший обрывок глаза.
Векторов прячущегося в лесу расширились.
Поле стал сбрасывать сделанное не крошки.
Написанное сбежало молоко.
Горчичник изогнутых в раскованности – легки: не оставляют
нарастает седая стрела концентрического пепла,
невыносима пластинка совиного холода
во взрослом электричества – твердое дождя
рисуется черным светом на вызревающем
уплотнение расщелин сна поверхностей
Эпизоды пробуждения:
Шум мокрой ему руку в сторону, призывая меня вокруг. То нарастающего, то удаляющегося всепоглощающий дышал. Мёртв или где-то неподалёку тягучий набивался думать, видеть, слышать, стоять.
Надтреснутые единицы:
Скорее единственное дыма.
Так книга в потёртости. Написанного уставшие много острыми иглами.
Орнамент воздуха.
Касающихся в горле вечер предавался горсти.
Дождь – лес горизонта:
был предупреждён,
но никто не додумался
занести комнату.
и зола воды проявляется…
НЕИЗВЕСТНОГО БЕЗ
труд уравнений Пикассо.
Идиоматического нагнетания исторгнуты двери,
поверхности замолкают.
Клеширование улиц полосками готового.
Слышатся в молочном побеге шипы липкие.
Прошивка пробежек с телом заведомо рушит шаровые сдвиги.
Ношей в рамке напускного мякиша.
Комкая своды пчелиных глаз.
Какой в щелчке книг октавой плеск.
Застегнуты маски вод.
Диск моря хрустит потеками солей, дышит.
Двери воздуха наличны собой о кровле.
Катастрофы нить желтеть. Гроза. Сталь. Труд.
с той стороны холста Пикассо.
Клубни веществ.
Радикальны комнатные демиурги,
сотканы из кашицы света и стоптанной лавы снов.
Что говорилось о жертве – два вздоха,
мед на окне и
фальшь третьего лада –
локализация на листе.
Шелушение ромба – язык на фарфор дольше.
И медь, капающая с края воронки на лопасти тающих мельниц –
ремесло облака –
обольщение невесомостью,
только точки к вискам прибиваются.
Лепнина дистанции – шест граней: навынос теперь “брешь”.
Но жеван стык, проваливаясь условием нас построчно.
как если бы посмотрел… (ледяной Пикассо)
Заворачиваются подсушенные демоны указательным маслом.
Тлеющая чаша опрокинулась: память,
память,
память
…пламя?
– наследующий в разрыве корень льда взгляд стружкой разборчив.
Холодеет дальнее языка –
неусыпный стегающий нарост.
Отдавая обломками дальше –
его крошево – перцепция называющего изводом.
К ФЕЛЬДМАНУ (ЗВУК ПАДАЕТ НА НИТЬ)
пепел рояль вспенен известью груды вскрытий
на приговариваемом нота замыкает день тишина мел
ветер грел коренные зубы в солнечном мясе
краснеющее закатом в гриве реки ртуть сыпь греет
полотна глазные рис заточен огнем
режет копоть на
устья
русло язык площадь мост (напряженность)
предложение болит вопль шел пока
зреет быстрее горы
опустошенно ноль
во внимании хруст шевелятся изнанки шрамов
пульс вбегает кричит:
– свечи сильнее осей зенита
взахлеб венозные страницы плечи белизне двойник
краем севера итожит локоны под лед черепица принимает
от взгляда помешательство на руках верхнего бега
в условиях предсказанных сломам космоса сигнал
воды искажен нитью желчь сквозь зеркало мрамор как
скважину лица опасается шьет корпус ответа на
статику быстрого пепла извлечен порист дышит
гласные в кострах изображают расстояние
по углам высоковольтные линзы известью
называют рояль в сером коконе света